– Вы? Бывший министр экономики, личный друг государя, его давний соратник? Неверный ответ.
Боль еще сильнее, теперь это не боль, а кислота, текущая по жилам, огонь, пульсирующий в нервах, миллионы крошечных червей, жрущих тебя изнутри, все это вместе и еще много того, для чего нет слов в любом языке мира.
Все заканчивается, он обвисает в путах, осознает, что обмочился, горло першит, а в ушах звенит отголосок собственного крика.
– Станислав Петрович, – голос за светом полнит укоризна. – Зачем вы так?
«Тянуть время, тянуть время», – стучит в голове как метроном.
– Я… – Он все же ухитряется облизать губы, хотя сделать это труднее, чем поднять Эверест. – Если вы читали свод, то знаете… император делает объявление сам… только…
В грубой силе он с ними состязаться не может, поэтому должен орудовать тем, что остается в его распоряжении – умом.
– Ну да, – соглашается голос. – У него трое сыновей, но он почему-то молчит. Между тем от того, каким будет выбор, зависит судьба не только вашей страны, но и всего мира, ведь эти сыновья люди разные. И мы должны знать, кого нам обрабатывать.
Он сплевывает, судя по соли на губах, кровь идет горлом.
– Но вы знаете, что дети государя не имеют особенных привилегий и титулов. Термины старой империи вроде «великого князя» у нас не в ходу, и дворянства нет…
Они слушают, и это главное, и надо говорить, говорить, кормить их словами.
Он не очень верит, что хозяева «оболочек» пошли на это похищение только ради того, чтобы получить ответ на такой вопрос, скорее всего, это еще и способ показать силу, породить панику в такой момент, когда император болен и власть может пошатнуться.
– Александр, старший, занимается наукой, он историк, средний, Виктор, офицер, и сейчас он командует полком в Приамурье. Ну а младший, Иван, работает в МИДе, и чем он там точно занят, вы знаете лучше меня.
– К чему это? – недовольно бурчит голос. – К делу, Станислав Петрович. Вы…
– А к тому, что я не хочу получить еще один разряд, когда я скажу вам правду! – перебивает он и, судя по тому, что боль не приходит, делает все правильно. – Слушайте. Легко видеть – ни одного из них не готовят к управлению государством. Понимаете?
Лампа светит так же ярко, тьма за ней столь же непроницаема, но теперь в ней кроется недоумение.
– Они совершенно разные люди, и взгляды у них разные, – продолжает он, – Александр вообще носитель оппозиционных идей, сторонник либерализации монархии, хотя куда уж больше либеральности?
– К делу, – напоминает голос, и рука с нейроконнектором вползает в круг света.
– Конечно. – Он сглатывает, ощущая, как кадык толкается в горло поршнем из раскаленного металла: говорить, говорить, тянуть время, кормить их пустой правдой. – Действительно, согласно главе седьмой параграфу первому Закона об императорской власти государь называет преемника… Но есть кое-что, что в Законе не прописано. Наследника выбирает вовсе не государь. Он только озвучивает имя.
– То есть как? Вы шутите, Станислав Петрович? – В голосе за светом чуть ли не впервые возникают человеческие эмоции: изумление, недоверие, даже капелька злости. – Кто же тогда? Ваш парламент? Императорский совет, где вы заседаете?
– Вовсе нет… – Он снова сглатывает. – Императора выбирает народ.
– Как? – И тьма за конусом ослепительного света хохочет уже на два голоса. – Точно шутите.
Будущее
Что удивительно – за попытку побега Сашку никто не упрекнул.
Его посадили в огромный черный лимузин, взревел мотор, и они понеслись по городу. Поездка закончилась там, где он меньше всего ожидал, – в аэропорту, прямо на ВПП, перед изящным вихрелетом, на боку которого топорщил крылья орел с зажатым в лапах мечом.
Герб императорской службы охраны.
– Забирайся, – велел смуглый, а второй конвоир, что с родинкой, слегка подтолкнул Сашку в спину.
Он вздохнул и полез по трапу.
В салоне ему улыбнулась проводница, немного похожая на Зою, и Сашке вновь стало грустно: когда они увидятся в следующий раз, если вообще увидятся, и как она там? Прогнулось мягкое кресло, обнимая спину пассажира, щелкнули ремни, и вихрелет стремительно пошел вверх.
– Куда мы летим? – спросил Сашка, не надеясь на ответ.
В салоне на двадцать с гаком человек они были втроем, он и два конвоира.
– В столицу, – ответил тот, что с родинкой. – Мог бы и сам догадаться, юноша. Голова у тебя не для красоты.
– А зачем летим?
Тут они переглянулись, и смуглый пожал плечами:
– Нам дали приказ, мы его выполняем. «Зачем» и «почему» – не наша работа.
Взлет закончился, рядом возникла проводница, поинтересовалась, что они будут есть. Сашку накормили так, что он едва не лопнул, причем вещами, какие на стол подают далеко не каждый день, да еще и ободранные локти подлатали, так что настроение у него пусть немного, но улучшилось.
Недоверие же засело во внутренностях, точно пила в вязком дереве.
Простой студент из провинции, ничем не знаменит, родственников в столице нет, и вдруг ради него присылают целый вихрелет? Выглядит глупым розыгрышем, только кто обладает достаточной властью, чтобы шутить подобным образом? И зачем? Никто из больших шишек империи и не должен знать о существовании гражданина Александра Барсова!
Конвоиры слегка изменились после того, как они поднялись в воздух, расслабились, стали меньше напоминать боевых роботов и больше – обычных людей. Выяснилось, что они могут смеяться, как простые смертные, и Сашка несколько осмелел.
– А кто вас отправил за мной? – осведомился он.
– Начальство, – сказал смуглый.
– Скоро ты все узнаешь, – добавил тот, что с родинкой. – Еще полчаса полета. Сорок минут на машине, и ты в Орлином дворце.
Новая императорская резиденция, построенная десять лет назад? Его везут туда?
Вопросов в один миг возникло столько, что Сашка не смог сформулировать ни одного. Посмотрел на физиономии откровенно ухмылявшихся конвоиров и неожиданно для себя поинтересовался:
– И часто вы вот
