— А ты сам не замечал, что пришлые вами беззастенчиво пользуются.
— Замечал, конечно. Но это всё-таки родственники, друзья или хорошие знакомые кого-то из ребят.
— Ребятам это всё уже скоро надоест. Они не дети и тоже всё видят и всё понимают.
— Но, тогда нам тем более ещё один человек не помешает. Тут перевес даже в один голос многое даёт.
— Извини, Игорь, но это ваши разборки. Это ваши родственники и друзья, а я, как ни смотри, чужак. И влезать между молотом и наковальней не хочу. Одно могу посоветовать, хоть ты и запустил всю эту ситуацию, тянуть дальше нельзя.
— И что делать предлагаешь? Выгнать их?
— Нужно сделать то, что ты должен был сделать давно.
— Это что же?
— Поставить им такие же рамки, какие у твоих ребят. На равных в дозоры ходить, по лагерю работать, охотиться, защищать, в конце концов, лагерь.
— Но они же не воины.
— И что? Проведи с ними курс молодого бойца. Научи стрелять из арбалетов, саблей махать. Я, вон, два дня потренировался, уже худо-бедно могу на парочку зомби выйти. Никто же не требует их, как лёгкую пехоту, впереди твоих ребят на убой гнать.
— А не захотят?
— Сухой паёк на три дня, и за ворота. У вас кузнец есть? Пусть сабелек каких-нибудь наклепает. Вот пусть идут с этими саблями, лёгкой доли себе ищут.
— Жёстко как-то.
— Не знаю, как у вас в средних веках, но про викингов я читал, что они жили общинами, в которых каждый подчинялся установленным ярлом правилам, жил и работал в интересах общины. А сейчас у вас как раз такая община и создана. В конце концов, вы свой родственный там, или дружеский долг выполнили, вытащив их из зомбированного города. И шанс жить в общине предоставили. Так что комплексовать не стоит. Сейчас, как никогда актуальна пословица: «Кто не работает, тот не ест».
— Слишком умные вещи ты говоришь для простого фермера.
— Читать люблю. А в армии сослуживец был. Его с четвёртого курса истфака за какую-то там дисциплинарную провинность турнули, он в армию и загремел. Я любил с ним разговаривать, спорить. Мы даже игру такую придумали: например, если бы сын хана Батыя Сартак вскоре после восшествия на престол не умер, и его дружба с Александром Невским продолжилась бы, какой бы стала Россия? Во что бы это вылилось?
— История не терпит сослагательного наклонения.
— Но, ведь, никто не запрещает фантазировать?
— Ну да. А вообще, серьёзную задачку ты мне задал. Не задачку даже, а головоломку.
— А ты сам не решай. Есть же у тебя костяк особо доверенных людей?
— Есть.
— Вот с ними этот вопрос обсуди, потом поручи, чтобы они среди остальных ребят работу провели. А потом собирай общее собрание, избирай себя ярлом вольного племени, или как там обзовёшься, и первым же указом ставь пришлых перед фактом.
— Прямо византийское коварство.
— Ну а ты как хотел? У тебя в руках, в отличие от меня, вон сколько жизней. Это я только за себя отвечаю.
— Ну, буду думать.
— Думай. Только не опоздай. И так столько времени упустил.
Попрощался я с ребятами тепло. Рано утром, перекусив перед дорогой, я обнялся с каждым, выслушал много пожеланий и напутственных слов, прыгнул за руль своего Паджерика и отправился дальше. Дорога петляла через лес, было спокойно и мои мысли опять вернулись к этой общине, с которой я недавно попрощался. Воистину говорят: не делай добра и не будет зла. Спасённые ребятами из города люди стали прямой угрозой существования общины. А у Игоря не настолько стальной характер, чтобы принимать кардинальные меры. Но пришлые наглеют и наглеют. Скоро ребятам на шею сядут, ножки свесят и погонять начнут. Ну, это, как говорится, дела давно минувших дней и совершенно не моё дело. Хотя, конечно, ребят жалко. Хорошие такие, светлые. Такие и до катастрофы были на вес золота, а сейчас и подавно.
С такими мыслями я проехал километров десять и, судя по крокам, которые я срисовал с карты Игоря, скоро должна быть довольно крупный посёлок. Я удвоил внимание и снизил скорость. И, как оказалось, вовремя. Повернув на достаточно крутом повороте, чуть не влетел в толпу зомби, неспешно передвигающихся по дороге. Я остановил машину и, схватив вертикалку, вылез на подножку и приготовился к стрельбе.
— Даже не думай, — встал между Паджериком и зомбаками мужик среднего роста с неожиданно густыми бровями и крупным мясистым носом.
В руке он держал длинную палку с раздвоенной рогатиной на конце и выглядел достаточно воинственно. Сбоку от толпы зараженных я заметил ещё несколько мужчин, вооружённых такими же рогатинами, ухватами и палками с петлями на конце. Ого! Они что, их пасут? Ничего не понимаю.
— Вы чем это занимаетесь?
— Не видишь, заблудших ведём в пристанище.
Похоже, кто-то из нас сошёл с ума. И очень хочется надеяться, что это не я.
— А подробнее можно?
— Если хочешь, можешь направиться с нами. Там тебе всё объяснят. Тогда ты поймёшь, что заблудших нельзя убивать.
Ну, слава Богу! С ума сошёл не я. Что ж, проеду, разузнаю, что к чему. Может, что интересное будет. Или полезное. Дорога вывела меня как раз к тому посёлку, к которому я и хотел добраться. Посёлок, как посёлок. Дома, люди во дворах и на огородах, кричащие петухи, квохчущие куры, мычащие коровы, блеющие козы, стук топоров, скрип колодезного ворота. Родные звуки живой деревни. Даже на душе потеплело. Я проехал по улице к центру, выскочил на центральную площадь и от неожиданности резко дал по тормозам. На моём месте, наверное, каждый бы удивился. Довольно просторная центральная площадь была разделена на две части. Одна часть представляла собой загон, в котором густо перетаптывались зомби. Их было много. Нереально много. Вторая часть была свободна, если не считать большого креста, вкопанного в землю метрах в десяти от загона.
Я остановил машину недалеко от креста и вышел из неё, закинув ружьё на плечо. Погонщики как раз подогнали зомбаков к загородке. Двое мужиков, дежуривших
