Интересная интерпретация «Одиссеи». Я её под таким углом бы и не додумался рассматривать. Неужели действительно, Гомер пытался донести до нас что-то похожее с тем, что происходит сейчас? И как тогда интерпретировать другие сюжеты той же «Одиссеи», да и вообще всей «Иллиады»? Косноязычная речь Варсонофия, между тем завораживала и затягивала в какой-то магический водоворот.
— Сегодня ночью я опять разговаривал с Господом. Он привёл меня сюда. К этому кресту. «Посмотри на этих несчастных» — Сказал он. Я посмотрел на заблудших. Каждый из них стал прозрачным и внутри у каждого я заметил душу, невыносимо скорбящую под тяжестью грехов всего человечества. В ужасе я возопил к господу: «Доколе ты будешь наказывать нас, Отче?». «Раскайтесь» — ответствовал Он мне: «От всей души раскайтесь. Только вера и раскаяние спасут их и вас всех. Сегодня я жду самой сильной вашей молитвы и верну вам ваших близких». Так давайте искренне, от всей души, взмолимся Отцу нашему небесному!
— Молим, Отче наш! — взревела толпа в едином экстазе.
И я взревел во всю силу своего голоса вместе со всеми. Море зомби в темноте заволновалось и стало напирать на загородку.
— Вот оно! — вскричал Варсонофий и, шагнув к загону, распростёр руки. — Братия и сестры, приветствую вас опять в человеческом облике!
Загородка не выдержала напора заражённых, сломалась, рухнула, и толпа зомби, поглотив под собой преподобного, ринулась на прихожан. Вся гипнотическая магия проповеди рассеялась словно дым. Раздался полный ужаса крик Варсонофия, который почти тут же захлебнулся. А потом всем стало совсем не до проповедника. Прихожане заметались в панике, топча упавших и мешая друг другу. Я, активно работая локтями, прорвался к своей машине и, сев за руль, завёл двигатель. Ехать ещё было нельзя, потому что вся площадь была забита беспорядочно мечущимися в панике людьми. В боковое окно кто-то панически застучал. Я глянул сквозь стекло и увидел женщину, держащую в руках маленького ребёнка. Пришлось разблокировать замки. Тут же все три двери открылись, и в салон стал набиваться народ. С изумлением я смотрел, как на переднее пассажирское сиденье прыгнула блондинка лет девятнадцати, на заднее — женщина лет тридцати с ребёнком, пацан лет четырнадцати и две молодящиеся женщины около сорока лет. Ого! Я столько не заказывал!
— Что смотришь? — прикрикнула на меня девушка. — Гони!
— Куда? — поинтересовался я. — Людей давить, что ли?
— Да хоть куда!
Повинуясь, я тихонько тронул машину, сбил палисадник у правления и поехал напрямую через огород. В принципе, ловить здесь уже было нечего. Посёлок погиб. Вот тебе и разговоры с Богом по ночам. Задурил мозги всем этот преподобный. А я тоже уши развесил. И, ведь, никогда в такие вещи не верил, а тут повёлся, как последний болван. Так люди в секты и попадают. Вроде взрослые рассудительные люди, а тут вдруг, бац, и уже в оранжевых тряпках с лысыми головами пляшут босиком на морозе и орут Хари Кришна, Хари Рама. Никогда не верил в подобные метаморфозы, а тут сам, и вчера, и сегодня орал: «Господи! Прости нас!» Аж вспоминать стыдно. Быстренько же нас зомбаки отрезвили. Вон, мои нечаянные попутчики тоже ошалело головами крутят, избавляясь от иллюзий. Мне ещё что. Их вообще этот Варсонофий обработать успел. Было время. Тем больнее пробуждение и острее похмелье. Их ещё ломать будет.
И куда теперь ехать, на ночь глядя? Из посёлка мы вырвались, конечно. Но уже поздно и где-то надо ночевать. Был бы я один, мне бы и салона машины для ночлега хватило. А когда полная машина народу, тут не поспишь. Да ещё сплошные женщины и дети. Что с ними делать теперь? А они уже освоились в машине и посматривают на меня, ожидая, когда я займусь благоустройством их жизни. В который уже раз вспоминаю народную мудрость: не делай добра и не будет зла. Да вот только каждый раз поздно она вспоминается. Не впустил бы я их в кабину, голова бы сейчас не болела.
— Что вы на меня уставились, как на своего Варсонофия? — не выдержал, наконец, я.
— Нам где-то переночевать надо, — заявила молодая.
— А я здесь причём?
— Ну, как причём? Вы же мужчина, значит решайте.
— Ого, заявочки! Я, между прочим, вас в машину не звал.
— Вы были обязаны спасти хоть кого-то. Это вполне по-человечески. А теперь, чисто по мужски, придумать, где бы мы смогли нормально переночевать. У нас, между прочим, женщина с грудным ребёнком. Ей что, прикажете на земле в лесу спать?
Я только и сумел, что открыть и закрыть рот, онемев от такой наглости. На мгновение захотелось остановить машину и высадить их всех, угрожая оружием. Только усилием воли я подавил в себе это дикое желание и покрепче вцепился в баранку, стараясь унять вспыхнувшее в груди раздражение. Разблокировал замки, называется. Понимая, что отвязаться от моих назойливых спутников никак не удастся, я остановил машину, включил свет в салоне и принялся изучать кроки, которые перерисовал с карты Игоря. В принципе, если свернуть на ближайшем повороте налево, проехать километра три, потом опять повернуть направо, то можно выехать к небольшому хуторку. Только бы последний поворот не прошляпить. Та дорога даже
