Внезапно он осекся и без околичностей спросил Кармо, продолжавшего подливать ему в стакан:
– Но… сеньор мой, вы сами-то не отсюда?
– Нет, мы только сегодня вечером прибыли.
– Откуда?
– Из Панамы.
– Ищете работу? У меня есть свободные места.
– Мы труженики моря, сеньор. К тому же не собираемся здесь долго задерживаться.
– Нужна партия сахара?
– Нет, – ответил Кармо, понижая голос. – У нас секретное поручение от его высокопревосходительства председателя Королевского суда в Панаме.
Дон Рафаэль вытаращил глаза и слегка побледнел от страха.
– Сеньоры, – пробормотал он, – что же вы раньше об этом не сказали?
– Тише, говорите шепотом. Мы должны притворяться искателями приключений, и никто не должен знать, кто нас послал сюда, – внушительно произнес Кармо.
– Будете заниматься расследованием дел местного управления?
– Нет, нам поручено узнать одну вещь, которая очень интересует сеньора президента. Кстати, вы могли бы кое-что нам разъяснить. Вы бываете в доме у губернатора?
– Он приглашает меня на все приемы и балы, сеньор…
– Называйте меня просто Манко, – сказал Кармо. – Итак, раз вы бываете у губернатора, то можете сообщить нам ценные сведения.
– Я весь к вашим услугам. Спрашивайте.
– Тут не место, – сказал Кармо, косясь на толпу. – Речь идет о крайне важных вещах.
– Пойдемте ко мне домой, сеньор Манко.
– У стен бывают уши. Не лучше ли прогуляться?
– На улицах сейчас опасно: вокруг ни души.
– Пойдемте к набережной: все ближе к кораблям. Вас это устраивает, сеньор?
– Я сделаю все, чтобы угодить его высокопревосходительству. Вы замолвите ему словечко обо мне?
– Не сомневайтесь.
Осушив последнюю бутылку, они расплатились и вышли в тот самый миг, когда четвертый петух упал на стол под шпорами противника. Несмотря на минимум шесть опорожненных бутылок, Кармо и гамбуржец, казалось, не пили ничего, кроме воды; плантатор же еле держался на ногах, и все плыло у него перед глазами.
– Будь наготове, я дам тебе сигнал, – прошептал Кармо на ухо гамбуржцу. – «Язык» что надо!
Ван Штиллер кивнул в знак согласия.
Кармо запанибрата взял толстяка под руку, дабы тот не выписывал кренделя, и все трое направились к пляжу по узким и темным улочкам, так как в те времена люди еще не задумывались о необходимости их освещения.
Когда они вышли на широкий бульвар с пальмами, ведущий в порт, Кармо, не проронивший ни слова, встряхнул плантатора, который, казалось, спал на ходу:
– Ну вот, можно и поговорить: вокруг никого.
– Ах да… председатель… секретное поручение… – пробормотал дон Рафаэль, открывая глаза. – До чего хороши аликанте и херес… Еще по стаканчику, сеньор Манко.
– Мы уже не в таверне, дорогой сеньор, – сказал Кармо. – Будет желание, мы еще туда вернемся и разопьем бутылочку-другую.
– Отличное… тонкое…
– Достаточно, сами знаем, ближе к делу. Вы обещали сообщить нужные нам сведения. Имейте в виду, что мы от его высокопревосходительства председателя Королевского суда в Панаме, а с этим человеком не шутят.
– Я человек верноподданный.
– Хорошо, хорошо, сеньор.
– Говорите, что вам надо. Я друг губернатора, большой друг.
– Закадычный друг, это мы знаем. Скажите, но прежде прочистите хорошенько уши и как следует подумайте, что говорите. Правда ли, что здесь находится дочь пьемонтского кавалера, знаменитого Черного Корсара? Господин председатель Королевского суда хотел бы это знать.
– Какое ему до этого дело? – изумился дон Рафаэль.
– Не нам с вами об этом судить, не так ли?
– Верно.
– Когда она сюда прибыла?
– Дней пятнадцать назад. Ее взяли в плен на голландском судне, захваченном нашим фрегатом в кровопролитном сражении.
– Зачем ее принесло в Америку?
– Говорят, ехала за наследством своего деда, Ван Гульда. У герцога здесь и в Коста-Рике были обширные владения, которые до сих пор не проданы.
– Правда, что ее держат в темнице?
– Да.
– Почему?
– Вы забываете, каких бед наделал в Маракайбо и в Гибралтаре ее отец, Черный Корсар.
– Из мести, что ли?
– Нет, чтобы не допустить к состоянию герцога. Это ведь кругленькие миллионы, которые губернатор собирается положить в свои и правительственные сейфы.
– А если Пьемонт и Голландия потребуют выпустить ее на свободу? Вы же знаете, она не испанская подданная.
– Пусть сунутся сюда, если посмеют.
– Где она сейчас?
– Мне это неизвестно, – заколебался дон Рафаэль.
– Не желаете говорить?
– Не хочется подводить губернатора, сеньор Манко.
– Не верите нам?
Дон Рафаэль остановился, затем отступил назад, со страхом глядя на обоих проходимцев и проклиная в душе петухов, бутылки и свою неосторожность.
– Вы еще не представили никаких доказательств, что являетесь теми, за кого себя выдаете.
– Вы немедленно получите доказательства, как только подниметесь на борт нашего корабля. Пойдемте с нами. Ничего не бойтесь.
– Хорошо, только перейдем на соседний бульвар.
– Там полно стражников, а нам нежелательно попадаться кому-нибудь на глаза. Пойдемте или… – сказал Кармо, угрожающе положив правую руку на эфес палаша.
Бедный плантатор страшно побледнел, затем с неожиданной быстротой, которую никак нельзя было предположить в этом круглом бочонке, юркнул в кусты, разделявшие оба бульвара, крича во всю глотку:
– На помощь! Убивают!
Кармо глухо выругался:
– Подлец! Он нас выдаст! Держи его, гамбуржец!
В два прыжка они настигли беглеца. Одним ударом Ван Штиллер повалил его наземь:
– Скорее кляп!
Кармо рывком снял с поясницы красный шерстяной шарф и обмотал им лицо плантатора, оставив снаружи только нос, дабы тот не задохнулся.
– На спину его, гамбуржец, и бегом к шлюпке. Черт побери! Таможенники!
– Закинем его в кусты, Кармо, – посоветовал гамбуржец.
Подхватив несчастного плантатора, они швырнули его в заросли макупи, широких листьев которых было более чем достаточно, чтобы скрыть тело.
Не успели они пройти и несколько шагов, как послышался повелительный окрик:
– Стой, стрелять будем!
На бульвар выскочили два человека, два стражника, и быстро двинулись к авантюристам, уже схватившимся за палаши. Один из стражников был вооружен аркебузой, другой держал в руке алебарду.
– Кто вы и куда идете? – спросил стражник с аркебузой.
– Мы честные
