Несколько недель они упорно сопротивлялись, дрались как львы, но однажды ночью враги предательски проникли в крепость и овладели ею. Один из братьев, попытавшийся преградить им путь, был сражен пулей. Предателем, открывшим ворота неприятелю, оказался Ван Гульд.
– Я кое-что слышал об этой истории, – сказал дон Рафаэль. – Продолжайте.
– Герцог, опасаясь гнева владельцев Вентимильи, попросил испанское правительство устроить его на службу в американские колонии, и его назначили губернатором в этот город.
– Такова плата за предательство, – буркнул гамбуржец, стукнув кулаком по столу.
– Герцог, – продолжал Кармо, – надеялся, что владельцы Вентимильи забыли о нем, но он ошибался. Не прошло и полгода его губернаторства, как на Тортуге появились три корабля, которыми командовали три пьемонтских брата. Это были Черный, Зеленый, и Красный Корсары, которые поклялись, что не оставят в покое предателя и отомстят за брата, убитого в осажденной крепости.
– Остальное известно, – сказал дон Рафаэль. – После неудачных попыток герцогу удалось схватить и повесить Зеленого Корсара, а потом и Красного. А в это время Черный Корсар, сам того не зная, влюбился в дочь своего смертельного врага, которую он принял за фламандскую герцогиню.
– Да, это так, – ответил Кармо. – И когда Черный Корсар, поклявшийся на трупах братьев нещадно казнить всех, кто носит имя предателя, узнал, что любимая девушка – дочь герцога, он, обливаясь слезами, посадил ее в лодку и бросил одну посреди Мексиканского залива, несмотря на то что надвигалась буря. Бог, однако, не дал погибнуть девице, и волны не поглотили, а прибили ее к южным берегам Флориды, населенным индейцами-карибами, а те, очарованные чудесной красотой потерпевшей крушение, не только не съели, но и провозгласили ее своей королевой.
– А Корсар убил герцога, правильно говорю? – перебил дон Рафаэль.
– Нет, когда спустя несколько месяцев мы взяли на абордаж корабль герцога – дело было как раз в водах Флориды, – старый предатель, не желая сдаваться, взорвал пороховые запасы и вместе с кораблем утонул в Мексиканском заливе.
– Но ведь и Корсар был на борту?
– И мы тоже, – ответил Кармо. – Корабль был уже в наших руках, как грянул взрыв, и мы все полетели в море. По счастливой случайности нам удалось спастись на обломках корабля, и спустя два дня мы пристали к берегам Флориды. Тут нас взяли в плен подданные герцогини – королевы карибов. Если нас тут же не съели, то только благодаря тому, что дочь Ван Гульда вовремя нас узнала и в ней не угасла еще любовь к Корсару.
– А она не припомнила ему свою обиду? – спросил дон Рафаэль.
– Наоборот. Как-то вечером оба сели в лодку, и долгие годы мы ничего не слышали о них. Позднее кто-то из итальянских флибустьеров рассказал, что в открытом море Корсара и юную герцогиню подобрал английский фрегат, шедший в Европу, который отвез их в Пьемонт, где они поженились.
Но счастье их, как вы знаете, длилось недолго. Десять месяцев спустя герцогиня умерла, произведя на свет дочку, и на следующий год корсар, так и не смирившийся с утратой своей подруги, подставил себя под пули в Альпах, где он сражался с французами, вторгшимися в Савойю и угрожавшими Пьемонту.
– Если это так, – заметил дон Рафаэль, – то губернатору Маракайбо рассказали все правильно.
– А ему какое дело до Черного Корсара? – с удивлением спросил Кармо.
– Самое прямое, ведь от отца он получил ужасное поручение.
– Какое?
– Отомстить за него.
– Но кто же был его отец?
– Герцог Ван Гульд.
Крик изумления вырвался из уст Кармо и Ван Штиллера. Оба вскочили на ноги, не в силах сдерживать волнение.
– У герцога был сын?! – вскричали флибустьеры.
– Да, от одной мексиканской маркизы. Его назвали графом Медина-и-Торрес, так как он не мог носить имя отца.
– И он же губернатор Маракайбо? – не унимался Кармо.
– Да, и он же захватил в плен Иоланду Вентимилья, дочь Черного Корсара. От шпионов, которых он направил в Италию, чтобы не спускали глаз с Корсара и по возможности его убили, что, несомненно, случилось бы, он узнал, что девушка села на голландский корабль, отправлявшийся в Америку, где намеревалась вступить во владение огромными землями, оставшимися от герцога, – сказал плантатор. – В проходы между Антильскими островами были посланы два крупных судна с поручением захватить голландский парусник, ибо граф Медина опасался, что дочь Корсара отправится сначала на Тортугу и попросит флибустьеров помочь ей вернуть владения, отобранные испанским правительством по наущению губернатора Маракайбо.
– А на каком основании?
– В отместку за то зло, которое Черный Корсар причинил испанским колониям, – сказал дон Рафаэль.
– А кто управляет владениями? – поинтересовался Кармо.
– Все тот же выродок, который в конце концов приберет их к своим рукам, а стоят они не один десяток миллионов.
– А разве герцогиня Ван Гульд, жена Корсара, не добивалась их возвращения?
– Конечно, но без всякого результата.
– Сто чертей и одна бочка! – вскричал Кармо. – Теперь мне стало ясней, почему этот хитрец так настойчиво удерживал дочь Корсара и не хотел с ней расстаться.
Дорогой дон Рафаэль, – продолжал он, – вам представляется блестящая возможность спасти свою шкуру и имущество. Обещаю вам, мои товарищи вас не тронут, но надо, чтобы вы помогли нам отыскать эту девушку. Если, конечно, губернатор не утащил ее с собой…
– Я уверен в этом, – подтвердил плантатор.
– Значит, она где-то здесь поблизости. Но где? Вам это лучше знать.
Сжав голову руками, дон Рафаэль умолк, словно над чем-то задумавшись. Внезапно он встал:
– Я думаю, ее не могли поручить никому, кроме капитана Валеры.
– Кто он такой? – спросил Кармо.
– Близкий друг графа Медины и, похоже, его злой гений.
– Где он живет?
– В монастыре кармелитов.
– А он не сбежал?
– Скорее всего, прячется в монастырских склепах. Там огромные подземные ходы, которые ведут к лагуне.
– Что это за человек?
– Отважный воин, способный обеспечить надежную охрану.
– Не будем терять времени, – решил Кармо. – Если подземелье сообщается с лагуной, негодяй уже вечером может удрать с девушкой.
– Надо предупредить капитана, – сказал Ван Штиллер.
– И взять с собой подкрепление, – посоветовал дон Рафаэль.
– И двоих-то нас много, – отрезал Кармо. – Шпагой мы владеем не хуже дуэлянтов, не правда ли, Ван
