— Чего сказал? — не оборачиваясь, уточнил Григорий, жадно пожирая глазами пространство позади фашиста.
— Стой, кто идет… — быстро перевел Прохор, не сводя глаз с немца, но все равно пропустил тот момент, когда крепкая фигура Петра взметнулась из-за сугроба, подняв облако снега. Подерягин закрыл рот солдата ладонбью, а потом со всего маху рубанул по шее. Тело часового обмякло, винтовка выпала из рук. Немец осел, не доставляя никаких хлопот Петру, который уже оттащил его в то место, где его уже ждали Гришка с Зубовым.
— Ну, вы даете. Петр Федорович… — покачал одобрительно головой лейтенант.
— Не зря же вы нас учили столько времени под Вологдой! — хмыкнул Подерягин, не став говорить, что все это пришло совсем не из-за обучения в полевом лагере, а из накопленного жизненного опыта, когда сходились в деревне улица на улицу. Когда старшие мальчишки постоянно тыкали его дворянским происхождением, и приходилось то и дело вступать в драку.
— Эй, очнись! — Табакин похлопал немца по щекам. Это был совсем молодой солдатик, возраста Зубова. Розовощекий, испуганный, от ударов по лицу, он открыл глаза, непонимающе уставившись на диверсантов.
— Спрашивай! — кивнул лейтенанту Петр, борясь с жутким желанием закурить. Некогда было. Особенно сейчас, когда их поиск входил в решающую фазу.
— Wo lebt dein kommandeur? (Где живет ваш командир?) — по-ученически запинаясь, спросил Прохор. Для него все это было в новинку. Страшно…
— Lass mich gehen…Ish weib nichts! — затараторил немец, даже не пытаясь вырваться из цепких рук Табакина, придерживающего его на всякий случай.
— Чего говорит? — нахмурился Петр.
— Говорит, чтобы отпустили, так как он ничего не знает… — с трудом перевел Прохор.
— Бей! — кивнул Подерягин Гришке, сам несколько раз ощутимо приложившись к худосочному боку пленного.
— Ich bin nur ein Soldat! Ich wurde gewaltsam derufen! Tote nicht…Es tut mir Leid!
— И? — спросил у комнадира Гришка после небольшой паузы. — Подействовало?
— Нет… говорит, что он всего лишь солдат. Его призвали насильно. Он не хотел. Просит не убивать…
Подерягин со всего маху врезал молодому фашисту по скуле, потом добавил несколько раз по почкам.
— Переспроси?
— Wo lebt dein kommandeur?
— Tote nicht…Es tut mir Leid! (Не убивайте…Прошу!)
— Wo lebt dein kommandeur? — твердил заученную фразу Зубов.
— Du wirst mich nicht toten? (Вы меня не убьете?)
— Nein! (Нет!) — пообещал Прохор. Ему, действительно, было жаль этого молодого паренька, чем-то схожего на него в своей судьбе и жизненном пути.
— Das dritte haus entlang der strabe auf der linken seite… — пробормотал, сломавшись, фашист.
— Свяжите его и кляп какой-то в рот засуньте, чтоб не орал! — облегченно вздохнул Прохор, вставая с колен.
— Он рассказал? — обрадовался Табакин.
— Третий дом по улице слева…
— Подождите, командир… — остановился Петр. — Ты его хочешь живым оставить что ли?
— Я ему пообещал! — Зубов отвернулся от Подерягина, пряча глаза.
— Он враг! — не понял его Петр.
— Он — молодой парень, который не по своей воле пошел на фронт. Я ему обещал жизнь! — отрезал Зубов, и вот сейчас в его глазах начали проявляться черты настоящего мужчины, которому выпало принимать непростое решение. Возможно первое в его еще такой короткой жизни.
— Отлично! Только этот молодой парень, — Подерягин кивнул в сторону лежащего на земле и непонимающего ни слова из происходящего разговора немца, — как только его развяжут, отправиться за нами в погоню и непременно воспользуется возможностью заработать на твоей Проша жизни железный крест! Он будет в тебя стрелять, гнать тебя, как зайца по полям пока не настигнет. И вот тогда…Я посмотрю на твою доброту!
— Я сказал нет! — огрызнулся Зубов. — Гришка, спеленай красавца!
Табакин молча достал веревку и связал немцу руки, потом ноги, вставив в рот фашисту его собственный носовой платок.
— Готово, вроде…
— Пошли! — коротко приказал лейтенант, отправляясь в деревню, недовольно покачав головой, за ним двинулся Подерягин, напряженно осматривая окрестности.
Глубокая ночь окутала село в сонное состояние. Даже собаки на привязи не брехали, лениво поглядывая на них из-за поваленных плетней. Начал снова сыпать мелкий снег, заметая их следы на узкой дорожке, бегущей по улице.
— Третий дом слева…Кажись этот! — кивнул Прохор на большую избу, крутую металлическими листами, с широкими окнами, украшенными резными наличниками. Забора не было, во дворе колодец, добротно сложенный сарай из самана. Широкое крыльцо под крышей. Заметно было, что это лучший дом в деревне и что в нем до войны жил не обычный колхозник.
— Спит, гад… — прошептал Петру на ухо Табакин. Окна не светились. Форточка открыта, несмотря на мороз. Прохор взошел на скрипучее крыльцо и огляделся по сторонам. Деревня мирно спала, наслаждаясь последними часами перед рассветом.
Стук…стук…Зубов старался не шуметь, чтобы не разбудить соседей. Стук…стук…Постучался он более настойчиво. Минуту через три послышались шаркающие шаги и недовольный голос, ворчащий что-то по-немецки.
— Wer hat mitten in der nacht dorthin gebracht? Ich komme… (Кого там принесло среди ночи? Иду я уже…иду…)
Дверь, скрипнув на несмазанных петлях, широко распахнулась. Перед ними стоял заспанный немец с помятым после долгой пьянки лицом в одних кальсонах и белой нательной рубахе. Его давно небритые щеки поросли недельной щетиной, а взгляд стал осмысленным только в тот момент, когда Зубов со всего маху заехал ему в лоб прикладом ППШ. Офицер широко взмахнул руками и отлетел в сторону, опрокинув какие-то ведра и кастрюли, стоявшие в углу сеней.
— Не убил хоть? — спросил тихо Петр, затаскивая немца в горницу. Лицо офицера заливала кровь из рассеченного лба.
— Перевязать бы… — шепотом предложил Табакин. — А то принесем холодную тушку…
Зубов виновато пожал плечами, коротко приказав.
— Немедленно одеть и перевязать!
Свет включать не стали, на ощупь пробираясь среди стола и лавок. Лунный свет падал в окно, скупо освещая богато обставленную комнату. В углу Петр заметил даже настоящий граммофон с кучей пластинок.
— Где его форма? — спросил Гришка, осматриваясь в потемках, и тут из-за шкафа, примостившегося в углу возле простой русской печи, раздался пистолетный выстрел, а потом еще и еще один. Табакина отбросило в сторону. Он
