– Первыми?! – у Бурцева отвисла челюсть.
– А ты думал! С чего все началось-то, Василь?
– Ну… с битвы на Калке? – припомнил он.
– Во-во! А перед той бранью что было?
– Что?
– Злейшие враги татар половцы-кипчаки хана Котяна пришли в Галич к Мстиславу Удалому просить у русских князей помощи. Те самые половцы, что своими набегами принесли столько горя на наши земли! Но князья уже привыкли наяти[45] половецкую конницу для своих усобиц и не собирались впредь отказываться от их помощи. Потому, видать, и решили выступить против татар. На совете в Киеве Мстислав Галицкий, Мстислав Киевский, Мстислав Черниговский и Даниил Волынский поддержали Котяна и отправились со своими дружинами в поход.
– А татары?!
– Татары тоже присылали своих послов – просить мира. Да погубили тех послов наши князья. Неслыханное дело, Василь, в коем нет ни чести, ни доблести – перебить мирное посольство! Такого прощать не принято. Татары и не простили. Тем более что именно русичи первыми обнажили против них свое оружие. Даниил Волынский и Мстислав Галицкий переправились через Днепр, напали и обратили передовой полк татар в бегство.
А битва на Калке позже была. Наши гордые князья секлись там с татарами по отдельности, а половцы обратились в бегство и смяли русские дружины. В общем, татары одолели. Только десять русичей из каждой сотни домой вернулись. Правда, победители тоже потеряли многих своих воинов и откатились обратно в степь. А потом пришли снова.
– Мстить?
– Снова мира искать! Им нужен был проход через русские княжества. И союзники, а не враги в тылу. И помощь: фураж да припасы… Помощь, Василь, а не дань. Те города, что оказывали эту помощь, становились «гобалык» – «добрыми градами».
– Но ведь был еще и «злой город», – Бурцев напомнил собеседнику о сожженном дотла Козельске.
– Это – вотчина Мстислава Святославича Черниговского – одного из князей, перебивших татарских послов, – помрачнел десятник. – Потому и разорили татары город.
– Много городов, – уточнил Бурцев.
– Не так уж и много! Только те, чьи князья выступали против татар. По степным законам, первая выпущенная противником стрела означает смертный бой. Умные князья стрел пускать не стали.
– Откупились? – презрительно усмехнулся Бурцев.
– Дурак ты, Василь! Союз заключили. Выгодный и нам, и татарам.
– Не пойму я тебя, Дмитрий. Какой вообще может быть союз с тем, кто пришел на твою землю с огнем и мечом!
– Да не было огня и меча! – вспылил десятник. – Не покорять Русь пришли татары, не палить наши грады и веси. Другие у них были помыслы: пройти через русские земли, настичь и разбить половцев, которых взял под защиту угорский король. В Угорию сейчас направлены большие силы татар – тумены Бату-хана и его лучшего полководца Субедэя.
Угория… угры… Так на Руси называли венгров. С этим понятно. Неясно было другое.
– Русичам-то какая польза от татарского похода? – недоумевал Бурцев.
– Ну как же! Отбить у угров и вернуть себе Галич. Знаешь, сколько воинов из Галицкого и соседнего Волынского княжеств примкнуло к Батыю? Ну а мы вот с Кхайду пошли на Польшу. У нас с ним здесь тоже общее дело.
– У кого это у вас?
– У новгородской дружины, десятником коей я являюсь! – не без гордости заявил Дмитрий. – Под урочищем Игнач Крест новгородцы заключили с татарами договор. Согласно этой грамотке, полк конной рати из охочих людей Господина Великого Новгорода отправился вместе с татарами в польские земли.
– Но зачем?! – не мог взять в толк Бурцев.
– Ох, и глуп же ты, Василь! Польша склонила голову перед немцами, превратившись, по сути, в лен Тевтонского ордена. Крестоносцы хозяйничают тут, как у себя дома. И потом, по польским землям коннице татар проще добраться до тевтонов, чем по новгородским лесам и прусским болотам.
– Да на кой ляд им вообще туда добираться-то?!
Дмитрий недобро усмехнулся.
– У татар есть лазутчики – магометянские купцы, торгующие по всей Европе. У Новгорода тоже имеются глаза и уши на орденских землях. И нам, и бесерменам стали известны тайные планы магистра Конрада Тюрингского. Замыслы эти одинаково тревожат и новгородцев, и татарских ханов.
– Крестовый поход? – догадался Бурцев.
Дмитрий удивленно вскинул брови:
– Хм, а ты, Василь знаешь гораздо больше, чем положено знать простому страннику.
Бурцев поспешил сменить тему:
– Слушай, а кто стоит над вашей дружиной? Русич? Татарин?
Дмитрий помрачнел:
– Мы – повольники, сами выбираем себе воеводу. Перед походом Федора Посадского вот выбрали. Но его убили под Краковом. О новом воеводе еще не сговорились. Пока примкнули к личной дружине Кхайду-хана.
К ханской гвардии, стало быть? Неплохо, совсем неплохо. Должно быть, ценят здесь русичей.
– А кто такие повольники, Дмитрий? – задал Бурцев следующий вопрос.
– Бедный, но вольный люд, который сам по себе. Ратников бывших среди нас много, беглые есть. Я вот, к примеру.
– Ты? Беглый?
– Ага, – осклабился десятник. – В прошлом – боярский холоп с Рязанщины. Мои родители в деревеньке жили, неподалеку от Дона, аккурат на границе – между Рязанским и Черниговским княжествами да половецкими степями. Но неспокойно там. За человека мирного оратая никто не считает. Ограбить и убить всякий может, кто в кольчуге да с мечом или саблей. Ну, я и подался в Новгород.
– А вниз по Дону отчего не спустился? Там тоже вроде бы беглый люд собираться должен – казаки зовутся.
– Казаки? – наморщил лоб Дмитрий. – Не слыхал о таких. Да и разве пройдешь живым нынче по дикой степи-то? Скорее, в полон попадешь али живота лишишься. Нет, степь я не люблю. Я лесами пробирался – через черниговские да смоленские земли. Так с Дона в Новгород и дошел.
– Значит, ты не абы какой, а донской Дмитрий? – усмехнулся Бурцев. – Дмитрий Донской в союзниках у татар! Во как!
– Ну да, донской, – не понял юмора десятник. Да и где понять-то за сто сорок лет до Куликовской битвы. – А чего ты скалишься, Василь?
– Просто рад, что попал под начало такого бывалого унбаши.
– Вот это правильно! – кивнул русич. – Держись меня, парень – не пропадешь. Драться ты горазд. А все остальное как-нибудь образуется. Даст Бог, еще вернемся в Новгород с победой над тевтонами.
Бурцев призадумался. Над тевтонами?
– Но ведь пока что русичи в ханском войске только с поляками бьются.
– Случайные стычки были, – согласился Дмитрий. – А вот настоящих битв – нет. У нас с ханом на то уговор с самого начала. Кхайду выставит нас против тевтонов, а до тех пор мы лишь помощники в походе.
Бурцев недоверчиво поднял бровь:
– А что, хан учитывает пожелания своих союзников?
– Наши – учитывает, – заверил Дмитрий. – А как не учитывать, если Русь у него в тылу осталась? Тут поневоле с нами считаться приходится. И потом, я ведь тебе сказал: русичи в дружине ханской состоят. А дружинников-нукеров своих
