Китайские штучки?! Конечно! Вне всякого сомнения! Сыма Цзян, желтокожий советник Кхайду, явно что-то замыслил.
– Наконец-то! – прокричал на скаку Бурангул. – Все готово!
– Что готово? К чему готово?
– Нужно успеть! – только и ответил татарский юзбаши.
Дикая скачка и ветер в лицо – особо не поговоришь. Дальше они мчались молча. Прямо к дракону. Мчались со всей татаро-монгольской ратью.
После необъятного простора Доброго поля в распадке меж холмами, за которыми бился на ветру и плевался огнем воздушный змей, было тесновато для такого количества людей и лошадей. Но кочевники, не задумываясь, влетели в узкую горловину. Поляки, быстро совладавшие со страхом перед китайским драконом, скакали следом. Доблестным рыцарям, обратившим в бегство непобедимое адово племя язычников, негоже бояться какую-то летающую ящерицу!
Но что за…
Воздушный змей-фейерверк с дымным пыхом вдруг разлетелся на бумажные куски. Головы монстра попросту не стало, а тлеющие клочья крыльев, тулова и хвоста медленно опадали на землю. Непредвиденное ЧП или еще один сигнал?
Это был сигнал. И дальше все происходило настолько стремительно, что Бурцев не успевал удивляться.
Сначала прогремел торжествующий вопль поляков. Потом ветер донес крик Бурангула:
– …ер-жись!
В ту же секунду лошадь, повинуясь воле наездника, резко свернула в сторону. И не только она. Вся бегущая масса кочевников, словно по команде, развалилась надвое.
Бурангул с Бурцевым оказались в задних рядах и еще не успели вырваться из балки. Выносливая степная кобылка с двойной тяжестью на хребте все-таки не могла похвастать спринтерской скоростью. Юзбаши прижал лошадь к правому склону и продолжал гнать вперед.
Бурцев выглянул из-за плеча Бурангула. Взгляд выхватил котлован низины. Неглубокую Нису. Топкие малопригодные для боя рыцарской конницы берега. А за речушкой, под тем самым местом, где парил дракон, – последний оплот татаро-монгольского войска.
Неполная сотня спешившихся воинов копошилась возле трех десятков самострелов. Очень странных самострелов: что-то вроде арбалетов, только покрупнее и похитрее. Аркабаллисты? Скорпионы? Или как там их еще… Каждый ощетинился тяжелыми стрелами – в два-три ряда. Многозарядные, видать, штуковины.
За метательными машинами выстроилась тяжелая нукерская конница. Тысяча отборных всадников, личная гвардия Кхайду. Весь оставшийся резерв. Позади гвардейцев возвышался шатер самого хана.
Хорошая позиция. Но весьма сомнительно, что этот отряд остановит атаку всего польского воинства. Хотя…
Что-то здесь было не так. Ах, вот оно что: среди самострелов суетился невысокий человечек в длинном халате. Китаец Сыма Цзянь? Точно он! Бурцев разглядел дымки костров. На стрелах метательных машин тоже вроде бы вспыхивали яркие огоньки. Странно… Какой толк обстреливать сейчас противника зажигательными стрелами?
Глава 65Старик-китаец взмахнул рукавом. Его помощники-стрелки разом спустили тетивы. Стрелы – длинные, толстые, будто обмотанные паклей, но вполне обычные стрелы – устремились к польскому войску. А потом, уже почти на излете, они перестали быть обычными.
Каждая стрела вдруг обрела широкий дымный след, выплюнула сноп огненных искр и, подстегнутая невидимой силой, врезалась в плотную массу людей и коней. Стрелы заметались в тесной ложбине с невероятной скоростью, сея панику и смерть, волоча за собой густой шлейф черного дыма.
Одна из стрел с шипеньем пронеслась на расстоянии вытянутой руки от Бурцева. Запахло порохом. И еще какой-то едкой гадостью.
Сзади закричали. И еще. И еще громче.
Первыми пали двое отставших кочевников, чьи израненные лошади оказались недостаточно расторопными, чтобы убраться с пути смертоносных снарядов. Бедняг просто смело с седел. А мгновение спустя дымящиеся стрелы кружились уже среди поляков. Пороховые заряды, привязанные к наконечникам, сыпали искрами, разрывались смертоносными фейерверками и пугали рыцарских коней. В низине растекался едкий удушливый дым.
Огромные стрелы носились по дикой, непредсказуемой траектории, теряя оперения и обламывая древки, будто сорвавшиеся с привязи демоны. Никакие латы не могли уберечь того, кто оказывался на их пути.
Так вот, значит, они какие, огненные стрелы китайского мудреца!
Бурцев был рад необычайно, когда кобылка Бурангула вынесла их из-под обстрела. А стрелки Сыма Цзяна уже заряжали метательные орудия заново. Три человека пробежали вдоль рядов, поджигая факелами фитили пороховых зарядов на стрелах.
Сыма Цзян еще раз взмахнул рукавом. В рыцарей ударил новый залп. Первые ряды поляков были опрокинуты. Следующие за ними – тоже. Остальным пришлось сдерживать коней, чтобы не переломать животным ноги об убитых и раненых.
Искрящиеся огоньки вновь заметались между холмами, пробивая металл и живую плоть, оставляя за собой густой смрадный след. Тяжелый дым закрывал сплошной завесой все пространство между холмами. Поляки уже не кричали – из зловонного облака все больше доносился натужный кашель.
Бурангул остановил лошадь. Здесь, вне распадка, они были в относительной безопасности.
Тяжелые толстые стрелы, пущенные силой тугой тетивы, пролетали стороной, затем огни горящих фитилей добирались до мощных пороховых зарядов, крепившихся под наконечниками. Дальше стрелы влекла уже примитивная реактивная тяга.
– Ракеты! – ошеломленно пробормотал Бурцев. – Это же настоящие ракеты!
– Рэ-ке-ты? – наморщил лоб Бурангул.
– Да нет. «Рэкеты» – это совсем другое. Я говорю: «ракеты». Вон те стрелы, что пускает Сыма Цзян.
– Это огненные стрелы. «Хоцзян» – так их называет ханьский мудрец. Они летят намного дальше обычных стрел и способны пробить любую броню. К тому же вместе с громовым порошком Сыма Цзян снаряжает их ядовитой смесью.
– Ядовитой?!
Во как! Выходит это не просто ракеты, а еще и оружие массового поражения… Химическое оружие XIII века!
– Ну да, – невозмутимо ответил Бурангул. – Ядовитую смесь из аконита, белены, негашеной извести и других ингредиентов Сыма Цзянь готовит сам и никому – даже хану Кхайду – не ведом ее состав.
«Пусть уж лучше так оно и будет», – решил Бурцев.
Тяжелая конница нукеров тем временем двинулась в обход задымленной балки. Последний резерв Кхайду-хана заходил в тыл польским воинам. А китайско-монгольская «установка залпового огня» ударила еще раз. Очередная порция стрел с зажженными фитилями устремилась в пелену дыма.
Оценить урон, нанесенный вражескому войску, сейчас было сложно. Но Бурцев не сомневался: стрелы-хоцзян уже решили исход сражения. Даже если потери рыцарской конницы, зажатой между холмами, невелики, то боевой дух после такого обстрела паны наверняка утратили напрочь. Ракетная атака – вещь жуткая. Во все времена.
Поляки, действительно, дали задний ход. Никто из них больше не пытался пробиться вперед – под залпы пороховых ракет. Да и невозможно это. Выход к Нисе теперь перегораживали непроходимые завалы из мертвых и едва шевелящихся тел.
Тех шляхтичей и кнехтов, что, спешившись, карабкались на крутые склоны, сбивали лучники. Кочевники, увлекшие противника в западню ложным бегством, уже повернули коней и обстреливали любого, кто появлялся в пределах видимости.
Пешие польские воины, пронзенные стрелами, скатывались с холмов обратно в клубящийся ядовитый туман. Конные же поляки, отступив обратно на Доброе поле, попали под удар нукерской конницы Кхайду-хана.
– Ура-а-а! – Бурцев снова слышал монгольский боевой клич.
Невероятно, но поляки – ошалелые от едкого дыма, ослепшие и
