На столе покоилось женское тело.
Я бросился туда, то и дело поскальзываясь.
На столе лежала Анна, и у меня внутри все оборвалось. Запрокинутая назад голова свисала с края стола.
Горло было жестоко перерезано.
– О нет! – прошептал я.
Потрогав Анну, я обнаружил, что кожа у нее ледяная.
Я проверил тот вариант будущего, в котором я прикладывал ухо к ее груди, прислушиваясь к биению сердца. Я и раньше видел людей с перерезанным горлом и понимал, что рана Анны должна быть смертельна, но не в этом случае. Я цеплялся за волосок надежды и действительно видел, как Анна поправлялась и оживала…
Девушка была привязана к столу ремнями, и я начал освобождать ее.
– Ну же! – шептал я. – Пожалуйста, окажись живой, пожалуйста, окажись живой… – Ремни были липкими, но мне удалось их развязать. – Анна, если ты меня слышишь, сейчас…
Тяжело вздохнув, Анна уселась, и я едва не грохнулся в обморок.
Объятая паникой, она повела невидящим взором слева направо.
– Спокойно! – Я схватил ее за руку. – Ты в порядке, ты в безопасности.
Анна вцепилась в мою руку.
– Где он?
Голос у нее был хриплый, но уже окрепший, и страшная рана на горле заживала прямо у меня на глазах, в мерцающем зеленоватом свечении затягиваясь новой кожей.
– Его тут нет, – произнес я, стараясь подбодрить Анну. – Мы…
Я осекся. Анна устремила взор куда-то вдаль. Я обернулся и сообразил, что она смотрит на ванну. Мое чутье подало тревожный сигнал, и я внезапно догадался, на чем поскальзывался.
Пол испещряли пятна темной липкой жижи, которая была повсюду… и переливалась через края ванны. И именно оттуда исходил тошнотворный запах.
– Ого… – выдавил я.
Жижа в ванной ожила и забурлила, расплескиваясь через край.
Что-то появилось над поверхностью и медленно повернулось к нам. Это было человеческое тело. С головы стекали струйки крови. Какое-то мгновение тело пребывало в неподвижности, после чего поднялось во весь рост. Потоки крови, стекая с плеч, хлынули на пол.
Тело оказалось высохшим и сморщенным. Кожа из-за недостатка света приобрела болезненно-белесоватый оттенок, какие-то части отсутствовали. Мышцы распределялись по тощему скелету неравномерно: где-то они были слишком накачанными, где-то слишком слабыми, чрезмерно длинные руки свисали ниже коленей. И, несмотря на это, существо могло бы сойти за человека, если бы не лицо. В глазницах не было глаз – лишь две зияющие пустотой черные дыры. Из приоткрытого беззубого рта вырывались облачка пара.
Существо, которое когда-то было Витусом Обюшоном, уставилось на нас невидящим взором.
Я очнулся, увлекая Анну к двери, но каким бы быстрым ни был я, Витус меня опередил. Я почувствовал какое-то странное искривление пространства, и вдруг Витус оказался уже перед нами, преграждая путь.
Витус сделал неторопливый свистящий вздох… и я в ужасе отшатнулся.
В комнате имелся еще один выход, дверь, ведущая в глубь здания. Мгновенно приняв решение, я метнулся к ней. Анна снова обрела силы и кинулась за мной. На бегу я услышал леденящий душу скрипящий, скрежещущий звук. Витус Обюшон смеялся.
Ворвавшись в соседнее помещение, мы застыли на пороге. У меня пересохло во рту. В стенах имелись ниши, примерно три на три фута, и в глубину тоже – три фута, и все они были заполнены человеческими останками. В самых древних лежали кости, аккуратно сложенные в кучки и увенчанные черепами: многие ряды черепов, усмехающихся пустыми глазницами. В более новых нишах тела оказались… посвежее. В основном высохшие и потемневшие, но в ближайшей нише, крайней справа, я заметил свернувшееся в клубок тело девушки. Рассыпавшиеся черные волосы скрывали ее лицо. Если бы не неестественная поза, девушку можно было бы принять за спящую.
Я смотрел на десятки, нет, сотни заполненных ниш, но видел и пустые – много пустых.
В противоположном конце хранилища имелась печь. Других дверей не было Мы очутились в тупике.
Позади послышалась шаркающая поступь приближающегося Витуса. Я принялся лихорадочно перебирать варианты будущего, ища тот, в котором мы с Анной благополучно выберемся отсюда. И ничего не нашел. Я с трудом сдерживал панику. Пытаясь определить, что делать дальше, я был вынужден собрать всю свою волю в кулак.
– Алекс! – испуганно окликнула меня Анна.
– Ты можешь его остановить? – спросил я.
Анна колебалась лишь мгновение.
Она кивнула:
– Если подойду близко.
Я окинул ее оценивающим взглядом. Она по-прежнему едва держалась на ногах, хотя ей и удалось залечить зияющую рану на шее. Да, она боялась, но взгляд ее был твердым и решительным.
– Принимайся за дело, – сказал я. – Я заманю его сюда.
И будем молиться, чтобы у нас получилось.
Анна отступила в угол, ближайший к двери, накладывая на себя какое-то неизвестное мне заклинание.
Спустя секунду в дверях появилась тень: Витус Обюшон шагнул в хранилище.
Я перенес вес своего тела на пятки, напряженный, готовый отпрыгнуть в сторону. Мы находились шагах в тридцати друг от друга, между нишами с останками тех, кто умер здесь, в Фаунтин-Рич. Анна застыла справа от Витуса – совсем недалеко от него, однако взор владельца особняка был прикован именно ко мне. Глядя в пустые глазницы Витаса, я вновь ощутил первобытный ужас.
Вокруг Витуса вихрем вскипела энергия заклинания, и я метнулся вправо. Пространство, где я только что находился, искривилось и съежилось, воздух подернулся рябью. Вроде бы ничего страшного, но я успел увидеть, что произошло бы, если бы заклинание поразило меня. Я замер рядом с нишами, Витус покрутил головой, и снова сверкнуло то же самое заклинание.
На сей раз область поражения оказалась значительно шире, и мне едва удалось ускользнуть из нее. Два скелета и железная стенка попали в зону действия заклинания, послышался громкий хруст, и они перекрутились, рассыпались на части, а пространство вокруг смялось подобно бумажному пакету. Обломки штукатурки и плитки с грохотом упали на пол. Издав отвратительный свистящий звук, Витус двинулся на меня.
Когда он отвернулся от Анны, та приготовилась к атаке. Витус хотел наложить на нас третье заклинание, но Анна подкралась к старику и легонько дотронулась до его плеча.
И я в полной мере осознал, почему магов жизни так боятся.
Анна практически вырвала жизнь из тела Витуса Обюшона так, как вырывают лист из тетради. Все произошло молниеносно. Вспыхнул зеленый свет, и Витус повалился как подкошенный – он умер прежде, чем его голова коснулась пола.
Я посмотрел широко раскрытыми глазами на Витуса, а потом на Анну.
Девушка не шелохнулась. Ее глаза блестели, и ее лицо приняло хищное выражение, незнакомое мне прежде. Меня даже прошиб пот, но все тут же исчезло: и передо мной опять стояла бледная и усталая девушка.
– Нам нужно уходить, – сказала она.
Плоть Витуса разлагалась. Сперва она превратилась в груду костей и ошметков, которые
