Заказавший эту прелесть не мог к ним присоединиться — выложенный подушками помост Царя Царей пустовал.
— Думаю, нужно просветить Верховного, куда он попал, — первым подал голос Мауз. — Из башни слоновой кости плохо видно, как копошатся простые смертные.
Газван сжал зубы. Что же, это не последний укол за сегодня, просто ужалил на удивление больно. Заключение окончилось лет семь назад, но и сейчас маги не были полностью свободны в передвижениях.
— Я поясню, — вызвалась жрица.
Неджра наклонилась вперед и отбросила за спину свесившиеся на грудь косички. Чародей вдруг понял, что она немолода. Даже он затруднился бы определить ее возраст — хотя полагал, что она подошла к рубежу пятого десятка.
— Вы ведь видели, что лучезарный хворает, — она сделала неопределенный жест рукой. — Цари прошлого на его месте выбрали бы соправителя. Это нередко помогало, но…
— Мы в Круге тоже ведем хроники, — кивнул Газван.
— Тогда вы знаете, как часто это приводило к войнам, — усмехнулась жрица. — Царь Царей… назовем это «суеверен». Владыка намерен поправиться и не готов делить маску, как будто уже вступил в костер. Но и приказывать, как прежде, и дворам, и храмам, и ложе торговцев — он сейчас не может. Так что он собрал нас и велел решать самим. Так, будто мы — мы четверо — и есть Царь Царей.
— Это и есть коллегия?
— Как жреческая, — объяснил Камран. — В храмах нет владык, кроме богов, и, как и в храмах, мы не приказываем друг другу.
Такое уже было, вдруг вспомнил маг. На заре истории, когда Царство было одним городом, а вместо царя в нем правила горсть чиновников. Как же это называлось? А впрочем — какая разница?
Чародей обвел хмурым взглядом лица. Так, будто мы четверо и есть Царь Царей… Что же, хорошо устроились! И, надо думать, они не ждут поправки узурпатора, но и не спешат ее отдалять, пока еще не притерлись друг к другу. И будут ли отдалять? Слишком дерзко, слишком… безумно было то, что маг подумал. Царству нужен царь. Если он не найдется при дворе — провинция сама вынесет претендента на престол.
Камран прочистил горло.
— Мы отдаем дань тому, что князь Семеди ближайший сподвижник владыки. Госпожа Неджра, по–своему, самая влиятельная из нас…
— А я самый толстый, — махнул рукой Мауз. — Боги, давайте приступать! Мы ведем речи, как на праздничном представлении.
Советник Железного двора обернул лицо к толстяку. В сумраке палаты его глаза блеснули, но было трудно сказать, что выражает этот взгляд. Однако, когда Семеди заговорил, и Мауз, и прочие сразу смолкли. Князь излагал тихо и начал без предисловий:
— Скоро наступит самый важный из храмовых праздников, — последовал легкий кивок в сторону Неджры. — В этом году он совпадает с ежегодными лунными каникулами. И… примерно в эти дни будет семнадцать лет, как лучезарный — да продлятся его годы и прирастет царство! — надел маску. Мы ни разу не праздновали воцарение Азаса Черного. Это нужно исправить.
— Так думаете вы или так пожелал владыка? — спросил Камран.
Газван знал ответ и потому следил не за словами, а за лицами. Он был не силен в придворной науке, но даже он заметил, что Мауз скучает, советник Бумажного двора встревожен, а жрица… по ее лицу ничего нельзя было сказать.
— Это будут грандиозные торжества, — отвечал Семеди, — на них съезжаются люди со всей страны. Поэтому лучезарный хочет напомнить, кому они обязаны. Прошло семнадцать лет: пыль осела, обиды забыты… Уже можно восхвалять себя. И представить подданным наследника.
— И как мы это сделаем? — поинтересовался Мауз. Газван прищурился. Интересно, Семеди знает, что толстяк руководит еще и Ночным двором?
— Об этом лучезарный позаботится сам. Наша задача — устроить торжества.
— И так устроить, чтобы не было смертей, — напомнила Неджра.
— Без смертей не обходится ни один праздник, — поморщился Камран, — в конце концов в столице двести тысяч душ. Но я не скажу, что старые обиды забыты, — советник бросил взгляд на чародея. — Мы же не зря избегали прошлых годовщин.
Камран никогда не был другом магов, церемониться с ним не имело смысла.
— Вы еще ничего не избегали, господин Камран, — произнес Верховный. — Год назад на вашем месте сидел другой. Но если вас так тревожат обиды… Царь Царей желает, чтобы маги участвовали в торжестве.
Все обернулись к князю, даже Мауз — хотя чародею показалось, для него новость и не стала открытием. Семеди медленно кивнул.
— Я пригласил Первого–в–Круге по приказу лучезарного. Царь Царей хочет, чтобы колдуны устроили зрелище для горожан.
— Но это безумие! — возопил Камран. — Это то, чего я боялся. Толпа озвереет! А колдуны… они будут творить магию прямо на площадях, без присмотра!
— Мы коснемся этого позже, — тихо, но твердо ответил князь.
— Вам следует знать, — вставил Газван, — если «творить магию» в обители, ничего не изменится. Стены не помеха чарам.
— Мы коснемся этого позже! — повысил голос Семеди.
Сколько бы судья ни рассуждал о равенстве, князь явно заправлял здесь — и потому дальше все пошло, как по маслу. Скачки на Каменном базаре, сплетенный из миражей дворец посреди гавани, дармовое угощение для бедняков. С юга, из давно потерянных провинций в столицу шествовали четыре слона — а бродяги–неджети уже осели под городскими стенами тремя пестрыми и шумными таборами.
— Ну вот теперь все, — подвел итог Мауз, переведя дыхание. Он торговался, как последний меняла, жирные подбородки тряслись, а перстень, который он крутил на пальце, должен был уже оставить красную бороздку.
— Теперь о порядке, — удовлетворенно кивнул Семеди. — За ним будут следить Черные Братья. К той тысяче, что расквартирована в городе, Царь Царей вызвал из Гиллу Тхан еще две, скоро здесь будет небольшое войско. Нам в самом деле нужно обсудить, как сохранить в столице мир и порядок. Но без Усопшего это будет пустой разговор.
Все важно закивали.
— Я предлагаю собраться завтра, в тот же час. И позабочусь, чтобы Усопший теперь уже был с нами. А сейчас прошу меня простить, достойные, — князь встал. — Болезнь лучезарного добавила мне забот.
Не дожидаясь прощаний, он направился к выходу. Даже сквозь ковер каблуки вельможи издавали глухой стук. Газвану не о чем было говорить с сановниками: коротко кивнув, он также ретировался. Чародей шел быстро, желая поскорей оставить слишком
