Еще более длинная пауза.
– Жилье у них есть?
– Съемная квартира.
– Мне нужно подумать. Дело в том, что я сейчас тоже… в командировке. Длительной. Я перезвоню.
Он перезвонил вечером, до которого я едва дожила.
– Ольга Андреевна, я подумал и решил. Я согласен.
– Спасибо вам. – Я не смогла придумать ничего другого.
– О жилье. Моя квартира стоит пустая. Можете въезжать, ключи вам принесут на днях. Только платите за коммунальные и собирайте квитанции. Я буду приезжать раз в несколько месяцев на некоторое время. Точнее пока сказать не могу. Когда вы уезжаете?
– Примерно через неделю.
– Значит, мы не увидимся. – Он помолчал несколько секунд. – За дочерей не переживайте, все будет хорошо. Счастливо вам.
Он сбросил вызов, не дав ничего сказать в ответ, а я так и осталась сидеть с телефоном в руке, оглушенная невероятной удачей.
Ключи принес молодой человек с незапоминающейся наружностью и цепким взглядом.
– Игорь Сергеевич передал для вас ключи. Можно ваш паспорт?
Он придирчиво изучил паспорт, взглядывая то на меня, то на фотографию.
– Вот ключи. Напишите расписку.
Я поставила подпись, ее расшифровку, дату – и по многолетней привычке шлепнула снизу печать. Он едва заметно улыбнулся.
– Расписку Игорю Сергеевичу передадут. Можете въезжать. До свиданья.
Квартира оказалось огромной. Три большие комнаты, лоджия, просторная кухня. Именно таким мы с Генкой видели наше будущее жилье в том самом доме. И ни мне, ни ему, похоже, не суждено в нем жить.
В душе прочно угнездилась тупая боль, но суета переезда не давала на нее отвлекаться. Подтянутый охранник на первом этаже потребовал у меня паспорт, сверил его с какой-то бумажкой, кивнул – и больше вопросов не задавал. Когда наши вещи расползлись по местам, меня от усталости не держали ноги. Дашка повела Макса гулять и осваивать новую территорию, Катька увязалась за ними, дав честное-пречестное слово, что вернется через полчаса. А я достала из сумки кораблик без мачт, поставила его на подоконник, замаскировала занавеской и с горечью подумала, что все наше имущество – это коробки с книгами, посуда, постели и одежда. Правда, в той же сумке лежала стопка пластиковых карт на Дашкино имя и ключ от ячейки с золотом… Но что останется от этого к тому времени, когда она сама начнет зарабатывать? Нечего рассчитывать. «Делай что должно, пусть будет, что будет».
В двери зацарапался ключ, и я засыпала пельмени в кипяток.
– Мам, а тут во дворе такая рыжая такса! Зовут Рой, они с Максом уже подружились! Только он карликовый. А можно будет в наш прежний двор ходить, с Арминкой играть?
– Можно, конечно.
– А Рой – это потому, что он роет?
– Кать, таксы все роют, это же норные собаки. А Рой – просто Рой.
– А он не Рой вовсе, он Роймунд фон… фон дер… забыла, очень длинное имя какое-то. Это потому что он очень-очень породистый, Славка хвастался!
– Славка – это его хозяин?
– Да, а можно, он к нам придет?
– Не сейчас, нам надо вещи разобрать, уборку сделать. Даш, тебе с маслом или со сметаной?
– Со сметаной.
– Я завтра что-нибудь приготовлю, а пока пельмени. Максу сварила геркулес, положи ему.
– Хорошо. А где его миска?
– Ох, забыла достать. Сейчас. Садись, ешь, я сама.
Вдруг Макс залился лаем, поставив шерсть на спине. Его взгляд был прикован к углу кухни, рядом с плитой.
– Эй, хозяйка, а мне каши? – прозвучал в голове ворчливый басок. – А ты уймись, гавкучий!
Макс тут же замолчал, протрусил к двери и улегся, положив морду на лапы. Я повернулась к девчонкам спиной и сквозь пальцы быстро взглянула в угол. Там лежало что-то мохнатое, вроде большого комка пыли. Только у этого комка были маленькие глазки, горящие красноватым огнем.
– Ты кто? – спросила я, уже догадываясь.
– Глаза-то разуй. Домовой я, не видишь, что ли? Тихоном зовут. Каши-то дашь?
– Дам, конечно. Тебе с чем?
– С маслом, если добрая будешь. И в печку поставь – вниз, где сковородки.
– Хорошо. Только чуть попозже, когда всех с кухни разгоню.
– Ладно, дольше ждал, еще потерплю.
– Мам, а давай кота заведем? У Арминки есть и у Алика есть. Я тоже хочу!
– Ты что, Катерина. Мы еще и вещи все не разобрали. А ты подумала, как он с Максом будет уживаться?
– У Арминки и собака есть, и кот – и ничего. А кошек Макс даже во дворе не гоняет!
– Кать, давай позже поговорим. Надо подумать. А пока умываться и спать.
– Ну ла-а-а-адно…
Она пошла из кухни, держа под мышкой неизменную Анфису, и показалось, что асимметричная обезьянья морда злорадно ухмыляется. Я наполнила собачью миску овсянкой, поставила ее на пол – подальше от печки, – и Макс принялся громко лакать. Себе налила йогурта, домовому положила каши, добавила масла и воровато сунула блюдце в нижнее отделение плиты, под духовку.
– Мам, я тоже пойду спать, ладно? Посуду завтра помою.
– Хорошо, Даш, спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
– Вот и дело. Поем, потом и поговорим, лады?
– Лады.
Чтобы скоротать время, я перемыла посуду, потом включила ноутбук и проверила почту. Спам, один только спам. Писем от Генки уже не ждала, но упрямо верила, что он жив. Половинка его тельняшки под подушкой давно уже пахла не им, а моим кремом для рук. Вторую половинку, всю в шерсти, я забрала у Макса и спрятала. Почему-то эти полосатые тряпки поддерживали веру в то, что муж вернется. Полоумная…
– Ну давай сядем рядком, поговорим ладком. Так это вы теперь здесь жить будете?
– Ну-у-у… да.
Я устроилась на стуле в углу, подпирая коленями стол и для маскировки ощипывая гроздь винограда.
– Вот и ладно. Каши-то будешь давать?
– Для хорошего домового не жалко.
– Ты со мной по-хорошему – и я с тобой по-хорошему. Значит, слушай. Девчонка твоя дело говорит. Перво-наперво кошку надо завести.
– Хорошо, куплю.
– Да ты что? Вроде из наших, хоть и не совсем, а не понимаешь. Хорошая кошка сама приходит. Есть тут одна. Хозяйственная, с понятием. И характерная. Богатка. Ну, это я сам. Ты только приданое сгоноши, да не скупись. Она отработает, это я тебе говорю.
– Тихон, а какое ей приданое-то надо?
– Какое-какое – корм там, лоток, что еще… У тебя что – кошки, что ли, никогда не было?
– Давно была, еще в детстве.
– Оно и видно. Учить вас всему, не переучить… Ну ладно, давай расходиться. Мне на работу.
– На какую работу, Тиша?
– От, люди пошли… По хозяйству! Иди спать, сказано тебе.
– Иду, иду…
Проваливаясь в сон, я слышала тихое постукивание то здесь, то там. Что-то шуршало по углам, перекатывалось, шелестело. Тихон работал.
Я проснулась поздним утром. Дашка успела проводить Катьку в садик и сидела за уроками. Макс лежал у нее под столом и настороженно на меня покосился.
– Доброе утро, Даш.
– Доброе утро. Мам, извини, я сочинение пишу. Сегодня сдать надо.
– А на какую тему?
– На свободную. Мам, правда, мне некогда. Давай потом
