– Было бы здорово, – согласилась я, будучи немного не в себе после недавних откровений. – А Анри-Кристиан – где он? Здесь?
– Наверное, во дворе, с друзьями. Сейчас позову. – Она встала. – На вид он такой крошка – беспомощный, жалкий, потому что плохо спит. Но голосище, как у быка, и сил не меньше. – Марсали улыбнулась, невзирая на усталость, и прошла в жилую часть типографии, громко позвав: – Анри-Кристиан!
«Вдруг дом подожгут». По спине у меня побежал холодок. Кто подожжет? Британская армия? Лоялисты? Как она вообще управляется одна и с домом, и с семейным делом, когда муж в бегах, а на руках – больной ребенок, которого нельзя оставлять ночью одного? В последнем письме она описывала «ужасную ситуацию», в которую они угодили. А ведь тогда Фергус был дома!
Что ж, теперь она не одна. Впервые после отъезда из Шотландии я ощутила нечто большее, чем мрачную предопределенность своего пути. Напишу вечером Джейми. Конечно, он может уехать из Лаллиброха прежде, чем дойдет мое письмо, но, по крайней мере, Дженни и остальные будут знать, что здесь происходит. А если Йен вдруг жив… хотя даже думать об этом не стоит, потому что я словно тороплю его смерть, лишь бы поскорее увидеть мужа. Правда, и сам Йен наверняка желал бы, чтобы все уже закончилось…
Невеселые мысли вскоре развеялись, потому что вернулась Марсали, а за ней бежал Анри-Кристиан.
– Бабуля! – завопил он и кинулся мне на шею, чудом не свалив с ног. Для такого крохи он был на удивление тяжелым.
Ребенок ткнулся носом мне в плечо, а меня затопила тихая радость. Я поцеловала его и обняла покрепче. Рваная рана на сердце, оставшаяся после отбытия Мэнди и Джема, понемногу затягивалась. Живя в Шотландии, я и забыла, что у меня есть еще четверо чудесных внуков. Слава богу, что мне об этом напомнили.
– Хочешь покажу фокус? – прохрипел Анри-Кристиан. Марсали права, голос у него и впрямь как у быка.
Я кивнула. Мальчик слез с моих ног, вытащил из кармана три крохотных кожаных мешочка, набитых отрубями, и принялся ловко ими жонглировать.
– Его папа научил, – похвасталась Марсали.
– Когда я стану таким же большим, как Жермен, папа и меня научит обчищать карманы!
Марсали с тихим стоном прижала ладонь ко рту.
– Анри-Кристиан, нельзя так говорить! – строго сказала она. – Никому, слышишь?! Вдруг кто услышит?
Он смущенно покосился на меня, но все-таки кивнул.
Холодные мурашки вновь забегали по спине. Получается, Жермен промышляет воровством? Я взглянула на Марсали, но она покачала головой: потом.
– Ну-ка, малыш, открой рот и высунь язык, – велела я Анри-Кристиану. – Дай бабуля посмотрит на твое горлышко, а то ты хрипишь.
– Хррррр, – передразнил он, но все-таки послушно разинул рот. Оттуда пахнуло гнилью, и даже при слабом свете я увидела вспухшие миндалины, чуть ли не полностью перекрывавшие горло.
– Господи боже… – пробормотала я, крутя его голову из стороны в сторону. – Как он вообще может есть, не говоря уж о том, чтобы спать?
– Иногда он ест очень плохо, – сдавленным голосом отозвалась Марсали. – Если только молока немного выпьет, при этом плачет так, будто его ножами кромсают. Бедняжка… – Она села рядом, откидывая темные прядки с раскрасневшегося личика сына. – Матушка Клэр, как думаете, можно что-нибудь сделать?
– Да, конечно. Само собой, – заявила я уверенно, хотя в глубине души мучилась сомнениями.
Напряжение, в котором все это время жила Марсали, выплеснулось из нее хлынувшими по щекам слезами. Она прижала сына к груди, чтобы тот не видел, как она плачет, а я обняла обоих и погладила приемную дочь по голове, чувствуя исходящий от нее затхлый запах страха и усталости.
– Все будет хорошо, – заверила я ее. – Я здесь. Можешь поспать.
* * *Марсали проспала весь день и всю ночь. Я тоже устала с дороги, поэтому прикорнула на большом стуле возле кухонного очага, держа Анри-Кристиана на коленях. Ночью он и впрямь дважды переставал дышать, и, хотя мне легко удавалось привести его в чувство, надо было срочно что-то делать. Поэтому наутро, отдохнув, умывшись и наскоро перекусив, я отправилась на поиски необходимых лекарств и инвентаря.
С собой у меня были лишь самые простые медицинские инструменты, но тонзиллэктомия и аденоидэктомия не требуют ничего запредельного.
Жаль, что Йена здесь нет. Его помощь пригодилась бы и мне, и Марсали. Но мужчинам его возраста находиться в городе опасно. Подозрительного на вид парня (каким он, собственно, и был) наверняка остановит первый же британский патруль. Его начнут допрашивать, а то и вовсе арестуют. Кроме того, Йен горел желанием поскорее отыскать Рэйчел Хантер.
Найти двух человек и собаку где-то между Канадой и Чарльстоном, полагаясь лишь на собственные ноги и хорошо подвешенный язык, – дело непростое и способное обескуражить любого, но только не того, в ком течет кровь Фрэзеров. На вид покладистый, Йен отличался тем же упрямством, что и Джейми, и, если надо, был готов пройти сквозь огонь и воду.
Правда, у Йена имелась неплохая зацепка. Денни Хантер наверняка не бросил врачебное ремесло. Если так, он должен был вступить в ряды Континентальной армии. Поэтому Йен решил разузнать, где находится ближайшая ее часть, и уже оттуда начинать расспросы. Для этого ему придется побродить по окраинам, посидеть в кабаках и с помощью местных сплетников разузнать, не видели ли где солдат.
Впрочем, я добилась от него обещания прислать весточку в типографию Фергуса, как только он найдет какую-нибудь подсказку.
Мне же оставалось лишь вознести краткую молитву своему и без того измотанному ангелу-хранителю (я представляла его в виде старушки с крайне озабоченным лицом) и заняться наконец делом.
Я шла по грязным улочкам, обдумывая предстоящую операцию. За последние десять лет тонзиллэктомию я делала лишь однажды – ну хорошо, дважды, если близнецов Бердсли считать по отдельности. Это в общем-то простая и быстрая процедура, но не в условиях плохо освещенной типографии, когда пациент вдобавок – карлик, страдающий сужением дыхательных путей, синуситом и перитонзиллярным абсцессом.
Однако… необязательно проводить операцию в типографии, можно найти более светлое место. Только какое? Я задумалась. Лучше всего подойдет жилище богача, где не жалеют восковых свечей. В Париже я не раз бывала в подобных особняках, но в Филадельфии никого из представителей высшего света не знала. Марсали, как выяснилось, тоже.
Хотя ладно, с операционной разберемся позже. Пока же надо найти кузнеца с талантом к ювелирной работе, чтобы изготовить инструменты из проволоки. Конечно, я могла вырезать миндалины обычным скальпелем, но вот добраться до аденоидов над мягким нёбом будет куда сложнее. Не хотелось бы в темном помещении ковыряться в и без того воспаленном горле наточенными лезвиями.
