– Можно, я закрою дверь? – Он уже шагнул к дому, но Грант жестом остановил его.
– Нет.
Уильям удивленно вскинул голову. Грант пожал плечами и попытался объяснить:
– Бывший владелец твоей шляпы сказал, что дверь должна оставаться открытой. Какие-то выдумки горцев насчет того, что душе… м-м… нужен выход, – тактично сказал он. И тут же бестактно добавил: – По крайней мере, сейчас слишком холодно для мух.
Желудок екнул, Уильям сглотнул горькую слюну.
– Мы ведь не можем… Сколько еще ждать? – нетерпеливо спросил он.
– Недолго. Дождемся лишь похоронной команды.
Уильям подавил рвущийся с губ протест. Ну конечно, что еще можно сделать для мертвого? Вспомнились ямы, которые они рыли после битвы у Бемис-Хайтс, грязь, пятнавшая холодные круглые щеки капрала… Уильяму казалось, что за последние десять дней он уже привык к этому. Но он вспомнил вой волков, пожиравших умирающих и уже мертвых, и его замутило.
Пробормотав извинения, юноша отошел к мокрым кустам и облегчил желудок. Беззвучно всплакнув, он вытер лицо пригоршней влажных листьев и вернулся к полковнику.
– Удивительный человек, – сказал Грант. – Тот родственник генерала, я имею в виду. А по внешности и не скажешь, что они родня, правда?
У ложа умирающего генерала, терзаемый надеждой и горем, Уильям не обращал внимания на полковника Фрэзера, а когда тот внезапно вручил ему шляпу, был слишком потрясен, чтобы разглядывать его. Все же он смутно припомнил стоящего на коленях высокого мужчину, отблески света на его рыжей макушке и кивнул.
– Он гораздо больше похож на тебя, чем на генерала. В твоем фамильном древе точно не было шотландцев? – отстраненно спросил Грант, хрипло рассмеявшись.
– С обеих сторон вплоть до Великого потопа одни лишь йоркширцы да еще французская прабабушка, – ответил Уильям, с облегчением отвлекаясь на пустой разговор. – Мать моего приемного отца наполовину шотландка – это считается?
Протяжный стон заглушил ответ Гранта – подоспела похоронная команда: волынщик генерала, а с ним Балкаррес и несколько его разведчиков.
Взошло солнце, невидимое за тучами и деревьями. На бледном, словно туман, лице Гранта блестела влага.
Звук доносился издалека, и вместе с тем казалось, что стонет сам лес. Затем в жалобные стенания волынки вплелись завывания и улюлюканье – это старались Балкаррес и его индейцы. Невзирая на бегущие по коже мурашки, Уильям ощутил облегчение – генерала не зароют на поле, поспешно и безразлично.
– Как будто волки воют, правда? – пробормотал Грант. Он провел рукой по лицу и брезгливо отер мокрую ладонь о бедро.
– Да, похоже. – Уильям ждал приближающуюся похоронную команду, ни на миг не забывая о доме за спиной и открытой туману двери.
Глава 67. Жирнее не бывает
Мне всегда казалось, что капитуляция – это просто. Сдали оружие, пожали друг другу руки, а дальше клятва не воевать, тюрьма или очередной бой. Из этого глупого заблуждения меня вывел доктор Роулингс, который через два дня все-таки пришел поговорить о брате. Я рассказала ему все, что смогла, уделив особое внимание дневнику, благодаря которому я и узнала Дэниела Роулингса. Со вторым доктором Роулингсом – его, как оказалось, звали Дэвид – общаться было легко. Он задержался, и наш разговор перешел на другие темы.
– Ничего странного! – сказал Дэвид, когда я удивилась, что капитуляция не произошла сразу после разговора о ней. – Видите ли, прежде всего необходимо обсудить условия сдачи, а это вопрос щекотливый.
– Обсудить? Разве у генерала Бергойна есть выбор?
Роулингс улыбнулся.
– Ну разумеется! Я случайно видел предложение, которое майор Кингстон утром принес на рассмотрение генералу Гейтсу. Оно начинается с довольно уверенного заявления, что генерал Бергойн уже дважды побил Гейтса и готов побить его и в третий раз. Разумеется, это не так. Зато он не уронит своего достоинства, когда далее укажет, что он, конечно же, заметил численное превосходство повстанцев и решил капитулировать, дабы спасти жизни храбрецов. Между прочим, война до сих пор официально не окончена. Генерал Бергойн предлагает перемирие на то время, пока ведутся переговоры.
– Вот как? Интересно, сразу ли генерал Гейтс примет эти условия?
– Нет, не сразу, – ответил голос с шотландским акцентом, и в палатку вошел Джейми в сопровождении Хэмиша. – Он прочитал условия Бергойна, а потом вынул из кармана свое предложение о сдаче. Он потребовал безоговорочной капитуляции, чтобы англичане и немцы сложили оружие и признали себя военнопленными. Перемирие продлится до заката, и к тому времени Бергойн обязан дать ответ. Я испугался, что майора Кингстона хватит удар.
– Думаешь, он блефует? – спросила я.
Джейми гортанно хмыкнул и взглядом указал на посетителя, намекая, что это не стоит обсуждать в присутствии врага, – тем более вхожего к высшему командованию.
Дэвид Роулингс тактично сменил тему, раскрыв саквояж, который принес с собой.
– У вас точно такой же, миссис Фрэзер?
– Да. – Я заметила сходство с первого же взгляда. Его саквояж был сильнее потрепан, чем мой, и с медной именной пластинкой, но в остальном оказался точь-в-точь таким же.
– Я и без того не сомневался в судьбе моего брата, – со вздохом сказал Роулингс. – Но это окончательно меня убедило. Наш отец тоже был доктором и подарил нам эти саквояжи, когда мы начали практиковать.
До меня дошло.
– Хотите сказать, вы были близнецами?
– Да. – Он удивился, что я не знала этого. – Мама всегда различала нас, но остальным это редко удавалось.
Я смотрела на него, и на сердце становилось теплее и вместе с тем тревожней. Разумеется, читая дневник Дэниела Роулингса, я мысленно нарисовала его портрет, но внезапная встреча лицом к лицу меня почти напугала.
Джейми с недоумением поднял брови. Я кашлянула, заливаясь румянцем, он хмыкнул, взял колоду карт, и они с Хэмишем ушли.
– Вам нужно что-нибудь из медицинских принадлежностей? – покраснев, спросил доктор Роулингс. – Лекарств у меня мало, но некоторых инструментов по два и довольно много скальпелей. Сочту за честь, если вы…
От столь любезного предложения моя тревога растворилась.
– Быть может, у вас есть пинцеты? То есть маленькие хирургические щипцы.
– Разумеется. – Он достал ящичек и принялся ворошить инструменты в поисках щипцов. Заметив нечто необычное, я спросила:
– Что это?
– Jugum penis, – пояснил Роулингс, сильно покраснев.
– Похоже на медвежий капкан. Для чего он? Вряд ли для того, чтобы проводить обрезание. – Я взяла вещицу, отчего доктор Роулингс поперхнулся. Я удивленно посмотрела на него.
– Это… м-м… пожалуйста, дражайшая леди… – Он практически выхватил у меня из рук странный предмет и сунул обратно в ящик.
– Для чего это используют? – спросила я, скорее изумленная, чем обиженная его реакцией. – Судя по названию он, очевидно…
– Он предотвращает ночные… э-э… набухания. – Лицо доктора стало нездорового темно-красного цвета.
– Да, я представляю, как он может действовать.
Предмет состоял из двух
