Что-то пробежало по моей ноге, и я непроизвольно дернулась, пролив немного жира на руку. Сердце от испуга екнуло, когда из зарослей справа вылетела сова – словно клочок ночи внезапно промчался в нескольких футах от моего лица. Хрустнула ветка, мимо прошли несколько человек, они что-то бормотали, продираясь сквозь заросли.
Внезапно сердце затопил беспричинный страх.
«Все хорошо, – яростно убеждала я себя. – Это всего лишь солдаты, ищут короткий путь. Ничего страшного, никто тебе не угрожает!»
«Ничего подобного», – ответила моя нервная система в ответ на приглушенные ругательства, хруст сухих листьев и ломающихся веток. Со звуком, похожим на треск лопнувшего арбуза, на чью-то голову опустилось что-то тяжелое. Раздался крик и шум падения тела, а вслед за тем торопливое шуршание – воры потрошили карманы жертвы.
Я не могла шевельнуться. Отчаянно хотелось убежать, но ноги не слушались, я словно вросла в землю. Как в кошмарном сне, когда приближается что-то ужасное, а ты не в силах шевельнуться. Собственное шумное дыхание эхом отдавалось у меня в ушах, и внезапно я ощутила першение в горле от попавшей в него крови, дышать стало трудно, а нос словно заткнули. Что-то тяжелое, бесформенное придавило меня к земле, вжало в камни и сосновые шишки. Горячее дыхание обдало ухо. «Прости, Марта, тебе придется… Я сделаю это… Да, вот так… о боже… да…»
Не помню, чтобы я падала. Я сидела, прижав лицо к коленям, и тряслась от страха и злости. Рядом через кусты с шумом шли мужчины, смеясь и перешучиваясь.
Внезапно проснулся здравый смысл и холодно заметил: «Это же «взгляд в прошлое». Интересно».
– Я тебе покажу «интересно»! – прошептала я – или подумала, что прошептала. Вряд ли я издала хоть звук. Я была одета, причем тепло, чтобы не замерзнуть, и холод чувствовала лишь кожей лица. Однако мне казалось, что я лежу, голая, ощущая холодный воздух грудью, бедрами – и между бедер…
Я плотнее сжала ноги и прикусила губу. Теперь я и впрямь почувствовала вкус крови. Однако того, что следовало за этим, не произошло. «Взгляд в прошлое» больше не повторится.
Я медленно приходила в себя. Губа болела – я ухитрилась прокусить ее изнутри и теперь ощущала языком кусок отошедшей плоти; кровь сочилась из ранки и на вкус была как серебро и медь, словно во рту вдруг оказалось пенни.
Я дышала так, словно пробежала милю, – но дышала. Воздух свободно проходил и через горло – оно не было поцарапано или ободрано.
Слева из кустов доносились стоны. Значит, бедолагу не убили. Наверное, следовало подойти и помочь, но я не хотела. Не хотела трогать мужчину, видеть мужчину, даже быть рядом с каким бы то ни было мужчиной. Впрочем, не важно – я все равно не могла пошевелиться.
Страшно не было – я знала, где нахожусь и что я в безопасности – относительной безопасности. А двинуться все равно не могла. Я сидела, скорчившись, потела, дрожала и слушала.
– Вот черт, – пробормотал мужчина. Потом, судя по всему, попытался сесть. – Черт! – вырвалось у него. От боли – или же обнаружил, что его обокрали. Он выругался, вздохнул и затих. Потом издал такой жуткий крик, что у меня по позвоночнику словно ток пропустили.
Торопливое шуршание – мужчина поднимался на ноги. Господи, да что там происходит? Звук падения, хруст веток. Страх заразителен – сердце ухнуло в пятки, я тоже хотела бежать и даже поднялась, но не знала, куда идти. Я ничего не слышала, кроме звуков борьбы. Что там происходит, черт побери?
Захрустели листья, я посмотрела в ту сторону – и это спасло меня от сердечного приступа, когда Ролло ткнулся мне в ладонь влажным носом.
– Иисус твою Рузвельт Христос! – воскликнула я, испытывая облегчение от звуков собственного голоса.
Высокая тень выступила из ночного мрака.
– Вот ты где, тетушка. Ты в порядке? – коснувшись моей руки, обеспокоенно спросил Йен-младший.
– Да, – слабо ответила я и добавила уже уверенней: – Из-за темноты свернула не туда.
Он облегченно вздохнул.
– Я подумал, что ты заблудилась. Денни Хантер сказал, что ты пошла за жиром, но так и не вернулась, и он за тебя волнуется. Ролло и я отправились тебя искать. И кого это там Ролло испугал до полусмерти?
– Не знаю. – Услышав про жир, я попыталась взглядом его отыскать. Чашка лежала на земле, пустая и чистая. Судя по хлюпанью, Ролло, покончив с жиром в чашке, сейчас тщательно слизывал его остатки с листьев. Впрочем, в сложившихся обстоятельствах жаловаться не приходилось.
Йен поднял чашку.
– Пойдем к костру, тетя. Я найду еще жира.
Я без возражений последовала за ним, напряженно пытаясь упорядочить свои мысли, успокоить чувства и вернуть самообладание.
Выражение «взгляд в прошлое» я услышала в Бостоне в шестидесятых годах. Раньше это состояние называли не так. «Контузия», говорили в Первую мировую войну. «Военный невроз» – во Вторую. Это когда переживаешь то, чего не должно было с тобой произойти, и никак не можешь соотнести это с тем, что ты на самом деле делаешь.
«А я смогла», – вызывающе сказала я самой себе.
«Значит, привыкаешь?»
На миг я удивилась, с кем это разговариваю, и всерьез задумалась, не схожу ли я с ума.
Я, конечно же, помнила, что происходило со мной годы назад после похищения. Предпочла бы не помнить, но я знала достаточно о психологии, чтобы не подавлять воспоминания. Спустя какое-то время я обнаружила, что ярко вспоминались лишь некоторые подробности: отрезанное ухо, пурпурное в лучах заходящего солнца и похожее на причудливый гриб; яркая вспышка света перед глазами, когда Харли Бобл сломал мне нос; запах кукурузы изо рта малолетнего идиота, который попытался меня изнасиловать. Тяжелое тело мужчины, который это все-таки сделал. Все остальное милосердно подернулось дымкой забвения.
Мне тоже снились кошмары. Я хныкала во сне; Джейми просыпался и крепко обнимал меня, гладил по голове и по спине и что-то напевал до тех пор, пока я не успокаивалась и снова не засыпала.
И потихоньку становилось легче.
* * *Йен ходил от костра к костру и наконец раздобыл маленькую жестянку, на дне которой желтело с полдюйма смешанного с окопником гусиного жира. Он оказался прогорклым, но Денни Хантер сказал Йену, для чего предназначался жир, и тот решил, что это не важно.
Гораздо больше его беспокоило состояние тети. Он прекрасно знал, почему она иногда дергается, словно сверчок, или стонет во сне. Йен помнил, в каком состоянии она была, когда ее отбили у тех ублюдков, и знал, что те с ней сделали. При воспоминании о схватке кровь бросилась ему в лицо, а на висках вздулись вены.
Когда
