Наконец их губы разделились. Алита и Хьюго посмотрели друг на друга, и Алита стыдливо опустила глаза.
— Ты теперь со мной… Видишь, я могу все, на что способна обычная девушка.
— Буквально все?
— Все, — пообещала она и улыбнулась. Его палец коснулся ее виска, соскользнул на подбородок. — А тебя не тревожит, что я, в общем, не совсем человек?
Хьюго пальцем приподнял ее подбородок, заглянул в глаза.
— Знаешь, ты самый человечный человек из всех, кого я встречал.
Они снова поцеловались — и тут хлынул дождь, такой сильный, что промочил за минуту и Хьюго в его легкой куртке, и Алиту в ее полуспущенном дождевике. Это была самая восхитительная и чудесная ночь.
* * *Сидящий у окна в «Кафе» Танджи презрительно фыркнул. Койоми оторвалась от экрана наручного телефона, проследила за взглядом друга — и улыбнулась до ушей при виде целующихся Алиты и Хьюго.
Танджи покачал головой.
— Боже, что не так? — раздраженно спросила Койоми. — И чего она тебе не нравится?
— Эти железки не по мне, — выговорил он и скорчил обычную кислую мину. — Не терплю их, и все. А СРМ-тело будто специально для нее сделали. То есть она, наверное, была нашим врагом.
— О боже, конечно, — Койоми картинно закатила глаза. — Каких-то триста лет назад. Может, хватит уже?
Глава 17
Ее тело распласталось на столе Вектора, а глаза смотрели на Залем. Кирен хорошо видела летающий город сквозь высокое окно позади стола. Сквозь дождевые тучи пробивались огни небоскребов, стоящих на краю диска. Рано или поздно тучи снесет ветром, и Кирен увидит ничем не заслоненный Залем. Его нужно видеть. Нельзя спускать глаз с обещанного приза, несмотря на все, происходящее вокруг — и с миром в целом, и с Кирен в частности.
Например, не надо обращать внимание на то, что происходит с лежащей на столе Кирен. Это все мужские штуки, игра в доминирование. Чертовски неудобно, но Кирен выдержит. Хорошо хоть, Вектор не слишком груб с ней. Зато виден Залем.
Вектор вдруг убрал руки. Кирен уже хотела раздраженно заметить, что почесаться он мог бы и в другое время, — но затем увидела его глаза.
— Ты!
Желудок скрутило, и Кирен подумала, что ее сейчас вырвет. Ее передернуло от омерзения. Она сползла на пол, лихорадочно застегнула блузку и заправила ее в юбку.
— Отчего ты не перестраиваешь Гревишку? — спросил Наблюдатель, глядя глазами Вектора.
«Какой страшный голос! Уж точно, когда Нова выпустит Вектора, у того здорово разболится глотка».
— Он не позволяет мне, — ответила Кирен. — Не дает и подойти. В этом проблема.
— Тогда отчего не взглянуть на него сейчас? — сказал Нова.
Кирен знала: это не вежливая просьба. Знала и то, что Нове не понравится увиденное.
* * *Она стояла в дверях лаборатории вместе с Новой. Лаборатория была приличных размеров — втрое больше жалкой лачуги, которую Идо называл «клиникой». Все оборудование, от сканеров и пробирок до хирургических аппаратов, тоже было намного лучшего качества, не собранным на коленке, не склеенным наспех изолентой, держащейся на соплях.
Вернее, такой лаборатория была до тех пор, пока в нее снова не вломился сквозь окно спальни Гревишка, роняющий ярко-синюю киберкровь из ран, оставленных кибергончими, и с торчащей из глаза кистью руки. Судя по виду и запаху киборга, последнюю пару дней он провел на помойке, учиняя неописуемые жестокости с крысами. А когда наконец нашел путь домой, выразил свое недовольство вселенской несправедливостью, разгромив лабораторию. Когда Кирен с Вектором поняли, что взбесившийся монстр уничтожит любого, закрыли его в помещении и стали ждать, когда он устанет и успокоится. Или умрет.
Днем позже Гревишка еще бушевал, хотя поломал все, способное ломаться. Притом он умудрился сильнее покалечиться: рука с резаком — в клочья, броня разодрана пуще прежнего, внутренние органы полезли из груди наружу. А чертова рука так и торчала из глаза.
Нова повернулся к Кирен и вопросительно поднял бровь. Вектор время от времени тоже так делал, но в исполнении Наблюдателя гримаса вышла по-настоящему жуткой.
— Я же говорила: к нему не подойти, — ненавидя себя за виноватый тон, произнесла Кирен. — Он не позволяет даже поправить глаз, говорит, что хочет боли.
Услышав голос, Гревишка развернулся. Интересно, какого черта рука Алиты все еще торчит из глазницы? В самом деле жажда боли? Или ярость Алиты загнала руку так глубоко, что легко не вытянешь? Последнему Кирен не удивилась бы. Ведь девчонка словно муравей, пытающийся победить центуриона. У нее не было ни малейшего шанса против Гревишки, тем не менее она его искалечила. Хуже того, подбила других помочь. Нове следовало списать Гревишку как безнадежный случай и найти себе новое хобби, по возможности, не включающее езду на Векторе как на гиробайке.
— Хватит! — взревел Нова.
Кирен содрогнулась от ужаса. Нет, он не читает мысли — это адресовано Гревишке. Киборг взвыл от злости и заковылял к Наблюдателю, занес уцелевший кулак. Кирен отскочила, потянув Нову за собой. Конечно, сейчас киборг — развалина, но в нем осталось достаточно сил, чтобы изуродовать пару людей, а то и хуже. Нове плевать на тело, которым управляет. В случае чего, он просто спроецирует себя на кого-нибудь другого. Но потеряв Вектора, Кирен утратит свой лучший шанс вернуться в Залем.
Этот ублюдок и не двинулся, стоял столбом, хотя киборг кинулся на него. Но монстр не пробежал и половины расстояния: внезапно упал на колени, согнулся и ткнулся лбом в пол. Кирен отчетливо услышала хныканье. Отчего-то покорный и хнычущий Гревишка пугал сильнее, чем объятый безумием.
Нова стряхнул руку Кирен и подошел к монстру. Гревишка уже плакал.
— Гревишка, мое бедное замученное дитя, — нежно произнес Нова.
В желудке Кирен образовался ком желчи и медленно пополз вверх. Женщина прикусила губу и приказала себе не блевать, вообще не издавать ни звука. Нова убежден, что нуждается в ней, — но может и передумать, если разозлится. Кирен выпрямилась, изобразила на лице полнейшее равнодушие и принялась безучастно наблюдать. Пусть все идет своим чередом.
