— Рэйчел, забудь про носки. Ты вчера делала задание по математике? — строго спросила мама.
Рэйчел вздохнула.
— Немножко.
— Немножко?!
— Ну, мне написала Алиса, мы заболтались и…
Мама поцокала языком.
— Рэйчел, ты же обещала. Ты обещала выполнить домашнее задание.
Рэйчел ухмыльнулась:
— А я пальцы тогда скрестила.
Говорю же. Она проблемный ребенок.
Позже, на уроке искусств, мы трудились не покладая рук, рисуя плакаты для ярмарки и шоу талантов в ЦМ. Мы сидели за длинными столами, с кисточками и баночками краски, рисовали и раскрашивали.
Мистер Тэллон, учитель искусств, врубил танцевальную музыку, гремевшую из огромного допотопного бумбокса на его столе. Мистер Тэллон утверждает, что художникам всегда лучше работается под музыку.
Бухающие музыкальные ритмы поддерживали заводной настрой. За работой все покачивали головами в такт музыке и хорошо проводили время.
«Танцуй… танцуй… танцуй под музыку…»
Я до сих пор был в приподнятом настроении. Мне нравится запах краски. И я был счастлив, что все мои одноклассники объединились, чтобы помочь ЦМ. Как знать, если мы все хорошенько постараемся, ЦМ не закроется еще хотя бы год.
Я думал о Лягушонке, и Никки, и остальных малышах. Как радостно было им играть там после занятий.
У меня была идея для забавной сценки. О группе ребятишек, которые пытаются ухаживать за парой канареек. И, разумеется, все переворачивают вверх дном.
А еще я не переставая сочинял шутки для своего выступления со Слэппи. Мне действительно хотелось помочь миссис Пирсон и всем остальным. Я знал, что они рассчитывают на меня.
Я склонился над своим плакатом. Я рисовал яркое желтое солнышко и улыбающихся детишек под ним. А внизу собирался написать так: «Сохраним улыбку детям!».
Внезапно музыка оборвалась.
— Давайте устроим десятиминутный перерыв, — сказал мистер Тэллон. — Можете пойти на двор и пять минут отдохнуть. Я с вами.
Заскрежетали отодвигаемые стулья, кисточки были отложены, баночки с краской закупорены. Все галдели и смеялись. Комната мигом опустела.
Я огляделся. Я был единственным, кто не ушел. Мне хотелось раскрасить солнце на моем плакате.
Я ляпнул желтой краской на плакат. Размазал кисточкой. За окном галдели мои одноклассники.
Внезапно я услышал другой звук. Чириканье. Громкое чириканье. А потом снова.
Моя голова… в ней вдруг возникло какое-то странное ощущение. Комната накренилась в одну сторону, потом в другую. Я закрыл глаза, но головокружение не проходило.
А потом послышался другой шум. То был пронзительный хохоток Слэппи. Почему я это слышу? Почему у меня такое чувство, будто он находится в моей голове?
Я поднял кисточку. Совершенно бездумно. Просто поднял ее и окунул в баночку с черной краской.
Так муторно… моя голова … она казалась такой ТЯЖЕЛОЙ.
Я поднял кисточку и размалевал весь свой плакат жирными полосами черной краски. Еще краски. И еще краски. Я лихорадочно работал, пока мой плакат не стал совершенно черным.
Затем я снова окунул кисточку и изгваздал черными мазками соседний плакат. Потянувшись через стол, я уничтожил следующий плакат, нанося на него кисточкой густые черные потеки… и еще… и еще.
Это ВОСХИТИТЕЛЬНО!
Неужели я правда так подумал? Неужели это думал я?!
Да-а-а-а-а! Восхитительно!
Я взял баночку синей краски. Перевернул и облил краской весь стол. Затем я поднялся, нагнулся и раскрасил сиденье своего стула синим. Я раскрасил еще несколько стульев, заляпав их краской. Быстрее… больше краски…
Потрясающе! До чего же это ВОСХИТИТЕЛЬНО!
Я взял баночку с красной краской, опрокинул на бок и позволил ей капать на пол. Потом взял еще одну — фиолетовую — и разбрызгал по стене.
Восхитительно!
Откинув голову назад, я зашелся долгим смехом.
Боже правый! Смех мой был высоким и пронзительным — и таким же злобным, как у Слэппи.
Я хохотал и хохотал. Хохотал, пока не заболело горло. Я не мог остановиться.
Но постойте.
В коридоре послышались голоса. Ребята возвращались в класс.
Я стоял и смотрел на дверь.
Соображай, Джексон. Соображай.
Как же я объясню весь этот разгром?
18
Шаги звучали уже прямо за дверью.
Я взял баночку красной краски и вылил ее себе на футболку. Затем я размазал еще немного краски по лицу.
Едва войдя в класс, ребята в ужасе вскрикнули. Мистер Тэллон побледнел. Он моргал и сглатывал.
Прошло немало времени, прежде чем его взгляд остановился на мне.
Я подбежал к нему с искаженным лицом.
— Это были три собаки! — закричал я. — Три огроменные псины. Они… они запрыгнули через окно! — Я показал на открытое окно.
Я издал сдавленный звук. Я тяжело задышал.
— Успокойся, Джексон, — сказал мистер Тэллон. Он положил руку мне на плечо. — Вдохни поглубже. Ты в порядке?
— С-смотрите, что они сделали! — выдавил я. — Они прыгали по столам и повсюду разлили краску. Я… я пытался их остановить. Но их было три!
— Забавно. Я не слышал никакого лая. — Взгляд мистера Тэллона скользнул по ужасному разгрому на столах, на стенах, на полу.
Я издал несколько судорожных вздохов. Остальные ребята глядели на меня. Никто не говорил, не двигался.
— Они… просто очумели, — проговорил я дрожащим голосом. — Я пытался их схватить, а они рычат и зубами щелкают. Это… это было так страшно… В конце концов, я их выгнал обратно через окно.
Мистер Тэллон подошел к окну и выглянул во двор.
— Что-то я их не вижу.
— Мне… мне так жаль! — воскликнул я. — Правда. Так… жаль…
— Ты не виноват, — произнес мистер Тэллон. — Уверен, в этой пугающей ситуации ты сделал все, что мог. — Он направился к выходу. — Я извещу директора. Возможно, она захочет вызвать полицию.
Я стал вздрагивать плечами. Я старался придать себе как можно более убитый вид.
У двери мистер Тэллон обернулся:
— Джексон, у тебя в шкафчике в спортзале найдется сменная футболка? Можешь переодеться, чтоб домой не идти.
— Хорошо, — тихо отозвался я.
Учитель сверлил меня взглядом.
— Собаки тебя не покусали, нет?
Я покачал головой:
— Нет. Но пытались.
Вслед за ним я вышел из класса. Затем я свернул в другую сторону и спустился по лестнице в спортивную раздевалку.
Само собой, он поверил в мою историю, думал я. Он знает, что Джексон Стандер никогда не лжет. Я самый правдивый ребенок в школе.
Можете что угодно поставить.
Я открыл дверь раздевалки. Меня приветствовал запах пота и грязных носков. Было жарко и душно.
Внезапно я вновь почувствовал себя нормально.
Я с шумом втянул в себя воздух.
— Что же я делаю? — произнес я вслух. Мой голос эхом разнесся среди рядов шкафчиков. — Почему я это делаю?
Внезапно меня озарил ответ.
Это было слишком ужасно. Слишком пугающе. Слишком невероятно. Но я знал, что так оно и есть.
Слэппи. Слэппи проник в мою голову. Слэппи заставил меня уничтожить плакаты и разбрызгать краску по всему классу.
Все мое тело затряс озноб. Я обхватил себя руками. Я не хотел в это верить.
Я был одержим!
Он вторгся в мой разум. Это был не сон. Он был живой — а я был Сыном Слэппи.
— Не-е-ет… — вырвался у меня стон.
Не хотел я быть его сыном. Его рабом. Не хотел
