По сути, Уля не врала, просто между походом в кафе и предложением погулять в лесу пряталась целая жизнь. Бесконечная, жуткая, лишающая рассудка жизнь.
– И я не знаю, за кого ты меня приняла, но это не я. Честно. Спроси Рэма, когда он вернется.
– О боже… – Варя спрятала лицо в ладонях, на правой руке блеснуло серебряное кольцо. – Если Рэм узнает, что я на тебя так накинулась… Он меня убьет. Или обидится насмерть. Лучше пусть убьет.
– Мы ему ничего не скажем. – Уля дотронулась до мягкого Вариного плеча. – Все хорошо, здорово, что у Рэма есть кто-то, кто так волнуется за него… Правда, это очень здорово.
– Как тут не волноваться, он постоянно куда-то пропадает, по месяцам не звонит… а от той девушки, за которую я тебя приняла… – она виновато улыбнулась, – Ромка еле отошел. Ничего толком не рассказывал, но мы знали, что у него кто-то есть, а потом он не приезжал месяца три и вернулся, как с войны… и больше о девушках даже не заикался. Я подумала, что ты… Ох, даже не знаю, почему я так подумала.
Уля подхватила со стола пирожок и впилась в него зубами. Сидеть здесь, рядом с такой домашней, такой уютной Варей казалось настоящим подарком судьбы, выигранной передышкой. Еще одной маленькой победой. Приветом из прошлых спокойных лет, где не было ни слова о смерти. И никакой полыни.
– А как вы познакомились с Рэмом?
Варя в этот момент подливала чай из пузатого заварника. Рука дернулась, и янтарная жидкость пролилась на блюдце.
– Наши бабушки живут в одном дворе. – Она промокнула пролитое салфеткой.
– Значит, вы с детства дружите?
– Не совсем. Он переехал в старших классах, ну ты знаешь, наверное. Там неспокойно было… в Клину. Рома меня спас от большой беды. Теперь мы как семья. – Варя говорила скомканно и уклончиво, не поднимая глаз от стола.
Ульяна хотела спросить еще что-то, но за дверью раздались лай и шаги.
– А вот и ребята! – Варя бросила пачку салфеток, которую вертела в руках, и поднялась на ноги. – Сейчас познакомлю тебя с Сойкой.
В предбаннике зашумели, распахнулась дверь. Первым в комнату, раскидывая по сторонам мокрые листья и капли воды, вбежал огромный пес с длинными висячими ушами и шерстью цвета топленого молока. Он взвыл от восторга и бросился к Уле, уселся рядом и тут же поставил передние лапы ей на плечи.
– А вот и Базиль собственной персоной, – делано заворчала Варя. – Уходи прочь, чудовище! Давай, давай! – Она замахала перед носом пса салфеткой. – Твое место во дворе, иди-иди!
Пес покосился на хозяйку, нахмурил кустистые брови, становясь совсем уж похожим на заросшего мхом лесовичка, и оглушительно чихнул. Ульяна робко потянулась к нему ладонью. Пес бешено завилял хвостом и боднул руку широким лбом.
– Хороший мальчик, – прошептала Уля, зарываясь пальцами в шерсть. – Какой хороший мальчик…
Она так увлеклась собакой, что не заметила, как в комнату вошел Рэм, а за ним – высокая темненькая девушка с короткой, но очень подходящей ее мальчишеской фигуре стрижкой.
– Ну-ка, бегемот, пошли во двор! – сказала она, подхватывая пса на ошейник. – Значит, вот ты какая – Ульяна, привет! – Это девушка бросила через плечо, волоча за собой упиравшегося Базиля.
– Это Сойка, как ты уже поняла. – Рэм подержал дверь, пока собака не оказалась снаружи, и аккуратно ее захлопнул. – Мне б еще чайку…
– Нет уж, дорогой мой. – Варя прищурила глаза, по озерной глади прошла легкая рябь. – Сейчас мы будем обедать, до вечера я вас домой не отпущу, а может, и до утра, понял?
И, не слушая возражений, решительно пошла в сторону кухни.
– Кажется, мы в заложниках, – протянул Рэм, рухнув на диван. – Ты как?
Уля на секунду замерла, прислушиваясь к себе.
– Ты знаешь, на удивление хорошо.
– Вот и здорово. – Он дернулся, словно хотел придвинуться поближе, но все-таки остался на месте. – Тебе не помешает передышка.
Во дворе что-то крикнула Сойка, собаки ответили оглушительным лаем, Рэм вздохнул и поднялся на ноги.
– Пойду помогать, а ты отдыхай.
В его глазах, при солнечном свете мерцавших янтарем, читалась неуместная сейчас тревога. Казалось, он постоянно хочет сказать что-то еще, но не дает себе волю. Ульяна вопросительно посмотрела на него снизу вверх, тихонько погружаясь в мягкий плен подушек.
– Иди, со мной все в порядке. Я пока не хочу на улицу, только согрелась.
Рэм кивнул, но не шелохнулся.
– Что? – Уля сонно улыбнулась, ее совсем разморило в тепле.
Рэм наклонился и осторожно прикоснулся губами к Улиной щеке. От него пахло осенью, табаком и чем-то сладким, похожим на исходящее паром горячее вино. Один бесконечный миг он стоял так, неудобно склонившись и царапая ее кожу щетиной. Неловкий, испуганный, давно забывший, как это – быть рядом с кем-то без пьяного морока, осознанно принимая решение этого «быть».
– Спасибо тебе… За вчера, – хрипло проговорил он. – И за сегодня тоже.
Ульяна не успела ответить, чувствуя лишь, как сердце замерло и подпрыгнуло в груди, а Рэм уже шагнул к двери и вышел наружу.
Из кухни доносились упоительные запахи жареного мяса, комната тонула в уютной тишине дома, где все идет своим чередом. Уля откинулась на подушки и закрыла глаза. Где бы сейчас ни цвела полынь, как бы стремительно ни начинался месяц игры, какие бы тайны ни прятались в настороженных глазах Рэма, все это ушло далеко-далеко. За границы дня без полыни и смерти.
А если представить, что этот день бесконечен, то можно было просто тонуть в мягкой обивке подушек, храня на щеке колкий поцелуй сухих губ. Для счастья, нежданного, а оттого всеобъемлющего, больше ничего нужно и не было.
Воробьи на проводах
– Ну-ка, бери, кто тебя еще накормит? – Варя решительно переложила на Улину тарелку пухлую котлету с божественной корочкой. – Вот ее точно надо съесть… и салат. Тут две ложки осталось, давай, а?
– О нет, я правда больше не могу… – Уля сдавленно охнула, откидываясь на спинку дивана.
Они сидели за столом, ни на секунду не переставая жевать, подкладывать добавки и облизывать пальцы от наслаждения. Стряпня – простая, домашняя, наполненная любовью и заботой – таяла во рту. И как только Ульяне казалось, что больше ни кусочка не поместится в ее раздувшийся живот, Варя приносила из кухни новую тарелку с пирожками и политой маслом, светящейся изнутри вареной картошкой, или целую кастрюльку горячих котлет, пахнувших так вкусно, что Уля стонала, но тянулась за добавкой.
Когда Варя положила Рэму оставшуюся горку салата, тот решительно поднялся на ноги.
– Ой, нет, старушка, я все. Выключай свой синдром бабушки, ты нас накормила, перекормила, выкормила… Хочешь, можно и на убой. – Он покосился на сидевшую с краю Сойку. – Покурим?
Та молча кивнула в сторону Вари, продолжая елозить вилкой по недоеденному кусочку, – Уле
