Уля вцепилась в деревянную балку, старательно делая вид, что Сойку она не боится.
– Так вот… Рома для нее – не еще один уличный пес, как ты могла бы подумать. Если бы не он… Ее бы здесь не было, и со мной бы не было, и вообще бы не было. Я обязана ему, потому и лезу в ваши дела. Когда он пропадает, Варя сходит с ума, она даже молится… Хотя не верующая совсем. Лишь бы он вернулся. Злой, побитый, но живой. – Сойка подошла вплотную, теперь Ульяна чувствовала ее дыхание на своей коже. – Она винит себя, что Ромка вляпался в какую-то беду и столько лет не может выбраться.
– Почему? – прошептала Ульяна, чувствуя, как страх сжимает горло.
– Тебе виднее. – Сойка навалилась на нее, прижимая к балке, и одной рукой вцепилась в запястье – рукав сбился, оголяя травяную вязь на коже. – Я знаю, что у Ромы точно такая же татуировка. А еще знаю, что в самом начале ее не было. Так что скажи мне, Ульяна, чем живет наш чудо-мальчик?
Уля дернулась, но Сойка была куда сильнее.
– Что это у вас? Секта? Или, я не знаю, банда, группировка, клан? Говори!
– Отпусти меня, – только и сумела выдавить Ульяна. – Я не знаю, я ничего не знаю. Отпусти.
– Наколка. Как у Ромы. Откуда она у тебя?
– Да это типовая, у половины Москвы набито что-то похожее. – Уле почти не пришлось играть, добавляя в голос слезы. – Мне больно, отпусти!
Сойка на секунду замерла, ее крепкое, жилистое тело больно придавливало Ульяну, мешая вдохнуть.
– Я тебе не верю, – процедила она, расслабляя хватку, и зашла в дом.
* * *Чай они пили в тишине. Варя пробовала что-то говорить, но ее слова вязли, и она растерянно улыбалась, замолкала, жалобно посматривая на остальных. Сойка сидела на самом углу, нервно постукивая ложкой по краю блюдца, и не сводила тяжелого взгляда с Ули, которая к угощению не прикоснулась вовсе. Даже будь она голодной, ком встал бы в горле от этой тишины и злых глаз напротив.
Один Рэм с удовольствием жевал еще теплые пирожки, что-то набирая в телефоне. Когда он наконец поднялся из-за стола, Уля с облегчением вздохнула и поспешила на улицу. Варя выскользнула вслед за ней, пока Рэм прощался на пороге с Сойкой и прибежавшим Базилем, который оставался таким же всклокоченным и счастливым, как все уличные псы, сумевшие обрести дом.
– Я очень рада, что ты приехала, – горячо заговорила Варя, беря Улю за руку. – Только ты грустная, тебя, наверное, Сойка чем-то обидела, да? Не бери в голову, пожалуйста, она сложно сходится с людьми… – И, не слушая жалкого бормотания в ответ, повернулась к Рэму. – Обещай, что в следующий раз снова возьмешь ее к нам. Обещаешь?
Тот кивнул, обнимая подругу за плечи. Уля заметила, как глубоко он напоследок вдыхает в себя запах дома и живой теплой женщины, только что отошедшей от плиты. Варя вздрогнула, шепча что-то несвязное, еще крепче его обхватила, но Рэм уже отстранился и зашагал по тропинке.
– До свидания, – проговорила Уля, не зная, что еще сказать. – Спасибо за обед… – Но Варя ее не слушала, продолжая неотрывно смотреть вслед удалявшейся фигуре.
Ульяна догнала Рэма только у перелеска. Он молча шел вперед, низко опустив голову.
– Если тебе так хорошо здесь, то почему ты уезжаешь? Они ведь тоже в тебе нуждаются.
Рэм дернул плечом, но все-таки ответил.
– А сама как думаешь? Жить здесь, с ними… когда я такой?
– Они бы приняли тебя любым.
– Я знаю… Но обречь их на себя не могу.
Быстро темнело. Лес больше не казался прозрачным и звенящим, он наполнился тенями – те прятались между стволами, подглядывали за идущими, норовя броситься им под ноги корнем или веткой. Уля осторожно ступала по хлюпающей листве, пытаясь найти слова, чтобы разорвать напряженное молчание. Наконец она решилась.
– Послушай. – Рэм сбавил шаг, но не обернулся. – Сойка знает про татуировку.
– Да, я как-то задрал рукав, пока сток прочищал… и она увидела. А что?
– Мою она тоже заметила, – виновато проговорила Уля. – Видимо, когда я пса гладила… Прости.
Рэм помолчал, откидывая с дороги поваленную корягу.
– И что ты ей сказала?
– Что это совпадение. Что мы ни в какой секте не состоим. Что пол-Москвы ходят с такими веточками… Она не поверила.
– Ну еще бы.
– Рано или поздно тебе придется рассказать им хоть что-нибудь. Или перестать сюда ездить. – Уля чувствовала, что ее несет, но не могла остановиться. – Варя так к тебе привязана, она очень волнуется… а ты только хуже делаешь своими внезапными приездами… и отъездами.
Рэм остановился. Под его ногами мягкий ковер опавшего леса сменялся каменистой дорожкой к станции. Он замер на самой границе, чуть покачиваясь на пятках. Ветер трепал его волосы, взлохмаченные Вариной рукой. Уле захотелось пригладить их ладонью, прижаться к Рэму, ощутить тепло. Встряхнуть его, вновь погружавшегося в пучину полынных тревог. Но то, что так легко и бездумно происходит ночью, почти всегда оказывается невозможным в лучах солнца. Даже закатного, уходящего за мрачный осенний горизонт.
Потому Уля осталась стоять, обхватив рукой холодный ствол ближайшего дерева. Где-то вдалеке раздался протяжный гудок электрички. Рэм встряхнул головой и пошел по тропинке к станции.
Они успели купить билеты, вскочив в пыхтящий вагон за секунду до отправления. Тьма за окнами, мутными и запотевшими, сгущалась, точно не было никакого солнца и воздуха, терпкого на вкус. Уля устало вытянула ноги и прислонилась плечом к тонкой стене. Рэм сел напротив, сумрачно уставившись в пол. Говорить не хотелось, да и не о чем было. Попытка бегства от полынной реальности с треском провалилась. А невозможность сказать правду, помноженная на долгую ложь, оказалась такой же удушающей, как травяная горечь чужой смерти.
Уля почти задремала, убаюканная теплом и мерным покачиванием, когда раздался приглушенный голос Рэма:
– А ты сама как справляешься с этим? Что говоришь родным? Друзьям?
– Знаешь… – Ульяна тяжело сглотнула, прогоняя мигом накрывшую ее дурноту. – У меня просто не осталось никого, кто мог бы задать вопросы. Я… не общаюсь с матерью, отца у меня никогда не было. Так что… в каком-то смысле мне повезло.
– А друзья? Не поверю, что ты всегда жила одна в квартире с сумасшедшими бабками.
– Нет, конечно, до… всего этого… рядом со мной была куча народа. Но сам знаешь, как бывает. Страх, что полынь придет ко мне через них. – Уля стиснула кулаки и медленно их разжала, на ладони отпечатались следы ногтей. – С этим сложно оставаться душой компании.
– И что? Ты просто ушла? И никто тебя не искал? – Рэм хмыкнул. – Так не бывает. Обычный мир так просто не отпустит из своего распорядка молодую девчонку. Тебя должны были вернуть домой с полицией.
– Тебя же не вернули, –
