– Ладно, все хорошо, – бормочу я и пытаюсь нащупать на полу скальпель, который вытряхнула из аптечки.
Пальцы дважды скользят мимо стальной ручки, прежде чем мне удается схватить ее. Рука ужасно трясется, когда я подношу лезвие к предплечью, пытаясь придумать, как сделать разрез. Можно продолжить его в длину, или поперек, или сделать его Г-образным. Я не помню, какой вариант лучше, и мне не хочется случайно вскрыть себе вены.
– Г-образный разрез, Г-образный разрез, – бормочу я, вспоминая какую-то практику на голографических экранах, где нам приходилось делать разрезы на других детях.
Я закрываю глаза и, прижав наконечник скальпеля к коже, делаю глубокий вдох.
Но так и не решаюсь это сделать.
Невидимые руки страха сжимаются вокруг скальпеля, не давая мне пошевелиться.
– Ну же, – запрокинув голову назад, рычу я.
И нажимаю на лезвие, пока не чувствую резкую боль. Но у меня не получается сделать быстрый и аккуратный разрез, который мог бы покончить с моими мучениями.
А значит, все еще впереди. Я стискиваю зубы и вонзаю лезвие у края раны. Кровь брызгает во все стороны, а пальцы немеют, но первый шаг сделан. И теперь остается лишь провести скальпелем сантиметров пять вбок.
Светодиоды мигают, пока я делаю еще один вдох, пытаясь собраться с силами. Панель дрожит и гудит, а черные провода извиваются, как тысяча крошечных змей, скручиваясь в ране. Они сворачиваются вокруг пластика, полностью облепляя его.
Чтобы затащить его обратно в руку.
– Нет! – кричу я.
Ситуация поменялась. Теперь гентех не думает, что я пытаюсь вытащить его, он чувствует, что мне больно и пытается быстрее установить все модули, чтобы помочь мне.
– Нет, нет, пожалуйста, не надо!
Огни бешено мигают на руке, и я, закрыв глаза, провожу лезвием по коже.
Боль похожа на фейерверк. Я чувствую, как она со свистом растекается по телу, даря жар, вспышки света перед глазами и ярость, пока наконец не взрывается. Тысячи игл впиваются в руку, отчего я приглушенно кричу, извиваюсь и прижимаю ее к груди. Теплая кровь стекает по животу. Панель опять гудит и перемещается, вновь запуская протокол автоматического отсоединения. Еще один крик срывается с моих губ, когда из раны выскальзывает теплый пластик.
Я вздыхаю, дрожа от облегчения. Слезы капают со щек, образуя узоры в лужах крови, которая залила бетонный пол. Я опускаю руку и хватаю теплую панель, которая сейчас выглядит как пучок проводов, но тут чувствую натяжение по всей длине руки. Из раны тянется один-единственный кабель, крепящийся к задней части панели толщиной примерно с мизинец. Он черный с золотым напылением, которое означает, что это один из кабелей для перемещения нанитов по моему телу. Большинство из них не толще человеческого волоса, но это основной распределительный кабель. Он соединяется с узлом в плече, который, должно быть, заблокировался, не давая ему отключиться.
Но это не так страшно. Я выиграла несколько минут, прежде чем панель попытается запуститься вновь. Эта безжалостная убийца все еще подключена к кабелям внутри моего тела, но, по крайней мере, уже не в нем.
Я вытираю рот тыльной стороной руки и понимаю, что меня покачивает, а по шее вверх ползет жар. Комната расплывается перед глазами, и я пытаюсь упереться рукой о стену, но она соскальзывает, оставляя алую полосу на бетоне.
Кто-то кричит в коридоре, но голос заглушается громкими шагами. Дверь открывается, и я чувствую, как кто-то приподнимает мне голову и прижимает к себе. Я пытаюсь проморгаться в надежде увидеть Коула, но перед глазами ярко-зеленые глаза и рыжие пряди, облепившие покрытый веснушками лоб.
– Дакс, – еле слышно шепчу я. От него несет вонючей хлоркой. – Ты нашел меня.
– Да, принцесса. Теперь все будет хорошо, я здесь.
Он укладывает меня на спину на пол и убирает тонкими бледными пальцами волосы с моего лица. Я все еще в одном лифчике, но это и не важно. Больше ничто не имеет значения. Дакс нашел меня, и теперь все будет хорошо.
– Ты сделала это, – выдыхает он и осторожно приподнимает мою изрезанную руку. – Ох, ты вытащила ее, умница.
Позади него, словно призрак, появляется Коул. Все мышцы на его теле напряжены, а глаза широко раскрыты и неотрывно смотрят на мою руку.
– Я… – шепчет он, когда его глаза заливает чернота. – Я не могу здесь находиться. Прости…
И, спотыкаясь, он выходит из комнаты.
– Герой, – бормочет Дакс, вертя панель в руках. – Что случилось с основным кабелем?
– Узел в плече. Он не смог отсоединиться, когда я вытащила панель. Кабель не отключается.
Я сжимаю вторую руку в кулак, пытаясь собраться с мыслями. Если мы не сможем отключить его в ближайшие несколько минут, то аварийные предохранители попытаются вновь запустить панель. И это может вызвать всплеск нанитов экстренного исцеления, которые тут же помчатся в мое тело. А с моим гипергенезом это мгновенная смерть.
– Мы должны вытащить его, Дакс, – говорю я. – Нужно выдернуть его.
– Мы не можем его выдернуть. Узел соединен с позвоночником. Это слишком опасно.
– Но кабель покрыт графеном – мы не сможем его разрезать. – Я смотрю на свою панель, похожую сейчас на окровавленную путаницу проводов, а затем заставляю себя перевести взгляд на потолок. – Нам придется перезагрузить узел.
Дакс мрачнеет. Перезагрузка плечевого узла рискованна. Для этого придется вновь запустить панель, а нам бы хотелось этого избежать. Но как только мы включим ее, зажимы плечевого узла на долю секунды разблокируются, что даст нам шанс отсоединить кабель. Если мы вытащим его вовремя, то со мной ничего не случится.
– Не знаю… – говорит Дакс.
– Это наш единственный шанс.
– Понимаю, но не уверен, что смогу одновременно кодировать и тянуть кабель.
– Я сделаю это. – Я перекатываюсь на бок, чувствуя, что моя рука безвольно осталась лежать рядом. – Я скажу тебе, когда тянуть. А сама буду кодировать.
Дакс хватает генкит, достает кабель подключения и вонзает его в мою окровавленную панель. Серебряные зажимы хватают иглу и плотно втягивают в разъем. Экран генкита мигает, и Дакс крепко стискивает в руках золоченый кабель. Я чувствую, как он натягивается под кожей.
– Вперед, – шепчу я себе, листая файлы генкита.
Мне никогда особо не нравился одноручный ввод, но мне все же удается найти необходимые команды, хотя после этого на клавиатуре остаются кровавые кляксы. Я перемещаюсь по файлам системы установки панели к алгоритмам, управляющим плечевым узлом, и запускаю перезагрузку. Экран мигает, и по нему проносится код, который передает генкит.
– Он перезагружается, – морщась, говорю я, чувствуя, как горит плечо.
