– Что ты имеешь в виду? – тихо спрашивает Дакс.
Я перевожу взгляд на экран генкита. Последний запущенный мной поиск еще не завершен, и генкит анализирует содержимое моей панели.
– В своем сообщении папа сказал мне использовать заметки, которые он оставил. Но, думаю, он говорил не о бумаге. Он оставил скрытые файлы на панели Коула и отправил такие же тебе и Леобену. Но я даже не задумывалась о том, чтобы поискать их у себя.
Дакс замирает. И на его лице медленно проступает понимание того, до чего я сама дошла несколько минут назад. Я никогда не искала на своей панели скрытые файлы. У меня не было для этого причин. Но если папа уже давно сформировал этот план, то он мог и мне оставить что-то… пароль, резервную копию, ключ. Что-то, что он встроил в алгоритм, когда создавал вакцину.
И тогда, если бы руководство «Картакса» заставило его зашифровать вакцину, у него был бы человек, неподвластный им, который мог бы подобрать ключ. Даже если они упрятали бы папу в тюрьму. Даже если бы они убили его.
Он оставил меня в хижине именно из-за этого.
Поиск завершается, и на черном экране появляется яркий белый текст – список скрытых файлов. Я ожидаю увидеть системные журналы и списки обновлений, но не процедурный файл. Он был загружен на следующее утро после вспышки, когда папа в последний раз обновлял программное обеспечение на моей панели.
«ЗАПИСЬ_ПРОЦЕДУРЫ. txt, 184 MB» – светятся на экране белые, равнодушные слова. Это ключ к вакцине. Я чувствую зуд в основании черепа. Трясущейся рукой я тянусь к генкиту и открываю файл. Экран мигает, и появляется первая страница кода. Поначалу это выглядит как обычный нечитаемый код в четверичной системе, но когда я прокручиваю его ниже, то понимаю, что он написан папой. Файл содержит больше тысячи страниц, но я, пытаясь справиться с головокружением, запускаю поиск комментариев и наклоняюсь ближе, чтобы прочитать их.
– Это какой-то алгоритм, – говорит Дакс, читая код на своей панели по беспроводной связи. – Но я не могу понять, что он делает.
Дыхание перехватывает, когда математика и химия смешиваются в моем сознании в единый алгоритм. В этом коде переплетены миллионы переменных, миллионы типов клеток и отдельных генов, которые соединяются вместе в едином ошеломляюще сложном танце. Это генетический балет, где каждая танцовщица является частью огромного, грандиозного рисунка, но настолько красивого и элегантного, что мне трудно дышать.
– Я понимаю.
Все кусочки головоломки соединяются в моей голове. Я ошеломленно просматриваю папин код. Я думала, что найду здесь план по расшифровке или какой-то ключ, который поможет восстановить исходный код, скрытый в теле Коула, но обнаруживаю алгоритм, которому не нужна панель для работы. Он напрямую воздействует на синтетическую ДНК вакцины – ленты белков, которые плавают в крови Коула.
Я никогда не видела ничего подобного. Наниты, запускающие алгоритмы гентеха, предназначены для создания нитей ДНК, которые связаны в сложные узлы, словно клубки веревки. И эти узлы устроены подобным образом. В нужный момент они раскручиваются и обтекают определенные участки ДНК. Мы могли бы взять образец крови Коула и найти в нем такой узел, который создан вакциной, но вряд ли нам бы удалось распутать или секвенировать его. Он слишком маленький, слишком неустойчивый, слишком непредсказуемый. И расчеты могли бы занять целые годы.
Но это код сделает все за нас.
Он с помощью клон-бокса извлечет вакцину из руки Коула, создав копию зашифрованного кода, как делает панель при резервном копировании. Конечно, эта процедура сама по себе бесполезна, но алгоритм дальше разветвляется на что-то новое, на множество уравнений, которые вспыхивают в моей голове, пока до меня не доходит их смысл.
Это прекрасно и ужасно одновременно. Это, несомненно, папин шедевр. Он использует мою ДНК как ключ к вакцине, а мое тело как дешифровщик. Все, что нам нужно – подключить меня к клон-боксу с кровью Коула, а затем запустить эту программу. Вакцина просочится через мои клетки и раскроется лепесток за лепестком словно цветок.
Теперь понятно, почему папа говорил: «Катарина сможет расшифровать вакцину».
– Ключ – это я, – выдыхаю я.
– Ты права. – Дакс бледнеет. – Дело в тебе. Ты ключ ко всему.
Продолжая смотреть на экран, я киваю и чувствую, как зрение вновь теряет точность. Мышцы слабеют, и мне нужно прилечь. Нужно вызвать врача, чтобы он перевязал мне руку. И у нас еще десятки важных дел, но я не могу перестать смотреть на бесконечные строки кода, которые папа оставил для меня.
Я никогда не видела ничего подобного. Если в алгоритме нет ошибок, то пароль для расшифровки вакцины – ее собственная синтетическая ДНК. И нам нужно лишь распутать узел. Этот код вытащит вакцину из клон-бокса и поместит ее в каждую клеточку моего тела. Он воспользуется моей ДНК, чтобы распутать клубок спиралей вакцины, но для этого не хватит небольшого образца крови. Процесс должен происходить в коже, мышцах, крови, нейронах и всем остальном, что работает в унисон. Каждая клеточка моего тела – часть большого ключа. И с помощью этих кусочков код начнет расплетать узел, пока не распутает его полностью и не расшифрует вакцину.
И тогда мы сможем бесплатно отправить ее всем людям. Они вновь смогут жить без страха. Выйдут из бункеров и восстановят мир.
Вот только я уже не увижу этого.
От осознания этого я резко выдыхаю. В этом алгоритме слишком много элементов. Он не просто воспользуется моими клетками для расшифровки вакцины, он разорвет их на части и искромсает ДНК. Через несколько минут после запуска кода мое тело распадется на куски.
Вакцина будет расшифрована, но этот алгоритм убьет меня. В глазах темнеет. Я тру их и чувствую, как что-то теплое стекает по моей руке. Это кровь все еще струится из разреза, который я сделала, чтобы вытащить панель. Она шла все это время. Мое кровяное давление упало, и мне теперь трудно даже держать глаза открытыми.
Надо заставить Дакса перевязать мне руку. Мне следовало поставить капельницу, вместо того чтобы погружаться в секреты, спрятанные в моей руке. Но теперь уже слишком поздно. Мир кружится вокруг. Пол открывает свои объятия и поглощает меня.
– Дакс, – выдыхаю я.
Но он не слышит меня. А вместо этого кодирует, расхаживая по комнате с остекленевшим взглядом. Он разбирается в том, что алгоритм сделает со мной и,
