Подбодрив себя, я перевожу взгляд на Дакса:
– Да, я готова. Давай сделаем это.
Я позволяю Даксу наклонить мою голову вперед, отчего подбородок упирается в округлый край чана и становится доступна нужная часть шеи. Он проводит пальцами вдоль позвоночника, и на мгновение меня пронзает боль, когда он делает укол обезболивающего в мышцу.
– Хорошо, это мы сделали, – говорит он.
Раздается звон скальпеля, а затем он делает быстрый разрез, отчего я чувствую слабую боль и резкое движение около шеи. Кабель вибрирует, когда Дакс подключает его к разъему, и тот фиксируется в позвоночнике с чавканьем и металлическим лязгом.
Перед глазами все плывет. Энергия, которая проходит по кабелю, заполняет мое тело, отчего отключается зрительный модуль.
– Сработало.
– Хорошо. – Пальцы Дакса соскальзывают с моей шеи. – Я запущу биометрическое сканирование.
Я киваю и медленно поднимаю голову, и от этого движения перед глазами вновь все расплывается. Глючит не только зрительный модуль. Все мои импланты внезапно начинают работать, усиливая мои органы чувств и превращая жужжание дронов в оглушительный рев.
– Сканирование ничего не выявило, – со стеклянным взглядом бормочет Дакс. – Все показатели в допустимых пределах и… Оу.
– Что?
Он хмурится:
– Я смог получить больше информации о резервном модуле в твоем позвоночнике. Он больше не маскируется, и, как мы и думали, у тебя снова растет панель в руке. В модуль встроен жесткий диск, и, судя по всему, на нем сохранены все данные. Возможно, там хранится резервная копия всего твоего генкита.
– Может быть… – говорю я в замешательстве. – Ты видишь там что-то о лечении гипергенеза?
– Я как раз собирался на это взглянуть. Но не вижу ничего интересного, кроме остатков дозы ЭРО-86 в твоей крови. Похоже, его синтезировал твой старый исцеляющий модуль. Я отправлю тебе команду, чтобы снизить его уровень, но в остальном все должно пройти хорошо.
Кабель, подключенный к шее, вибрирует, и все тело сотрясается словно от удара.
– Что… – Я замолкаю, ощутив внезапно накатившее головокружение. – Что такое ЭРО-86?
– Лекарство от посттравматического расстройства, – говорит Дакс. – Оно подавляет воспоминания. Обычно его используют во время тренировок с тайными агентами, но это, скорее всего, какая-то ошибка. Когда панель растет в теле, в крови появляются различные химические соединения. Не переживай насчет этого.
– П-подав-вляет вос-споминания? – невнятно бормочу я онемевшими губами.
Все команды Дакса загрузились в мое тело, и я едва могу говорить. Но он должен выслушать меня. Он не может просто проигнорировать лекарство, подавляющее память. Не после всего того, что мы нашли. Если в резервном модуле на моем позвоночнике есть жесткий диск, то на нем, возможно, есть что-то о расшифровке вакцины. Что-то важное, что папа оставил для меня.
Что, если существует какой-то способ расшифровать вакцину, который не убьет меня?
– Все готово, – говорит Новак.
Раздается цокот шпилек по полу, а дроны вновь начинают кружить вокруг меня. Она останавливается возле бака и кладет руки с зеркальными ногтями на ободок. Я открываю глаза, пытаясь удержаться на ногах. Мой голос едва слышен, когда я пытаюсь заговорить, а рука совсем не двигается, когда я пытаюсь схватить Новак за рукав.
Не обращая на меня никакого внимания, она приподнимает бровь и поворачивается к Даксу:
– Пришло время творить историю, доктор Крик. Вакцина загружена в клон-бокс. Готова ли пациентка?
– Все готово, – говорит Дакс, его глаза все еще стеклянные. – Мы начнем расшифровку по вашей команде.
Я качаю головой:
– Ст… – бормочу я дрожащими губами.
Я пытаюсь закричать, но вырывается лишь выдох.
– Давайте приступим, – говорит Новак, пристально смотря на меня.
Дроны кружат вокруг нас, тысячи камер направлены на меня, но никто не замечает, что я хочу остановить это. Новак поднимает алую бровь и расплывается в улыбке, показывая свои зубы.
– Держись крепче, Катарина. Передаю тебе слово.
– Ст… – закрывая глаза, выдыхаю я.
Кабель в моей шее вибрирует.
– Загрузка начнется через три… две… одну…
Глава 36
Лаборатория исчезает. Бак, дроны и искусственный глаз Новак сменяются бесконечной темнотой. И я кружусь в ней, пытаясь найти свет, но вдруг понимаю, что сижу на кафельном полу рядом с окном во всю стену.
Снаружи, словно часовые, возвышаются три горы, остроконечные вершины которых окутаны туманом, а подножие заросло густым зеленым лесом. Небо серое, словно сланец, а края окна оплетены кружевом мороза. Но меня холод пробирает до костей. Я оборачиваюсь и осматриваю комнату, но вижу лишь голые стены, прячущиеся в тени. На стекле тоже нет никаких опознавательных знаков, а над головой с потолка светит единственная лампа дневного света.
– Итак, дорогая, – говорит папа.
Я оборачиваюсь и вижу его в белом халате и с волосами, зачесанными на сторону. На тележке рядом с ним стоит белый сверкающий генкит, из которого к его руке тянется кабель.
– Давай попробуем еще раз, – говорит он.
Я опускаю глаза. Кобальтовая полоса светодиодов сияет на моем предплечье – панель заполнена тысячами приложений. Они мигают азбукой Морзе, говоря мне, что по кабелю генкита закачивается новый алгоритм. Я снова перевожу взгляд на папу и улыбаюсь.
– Не забудь сосредоточиться на дыхании, – говорит он. – Я не допущу, чтобы тебе стало больно. Я буду внимательно прислушиваться.
– Но, когда мне становится больно, я не могу говорить. – Мой голос звучит моложе, и в нем слышны нотки испуга.
Он улыбается:
– Я стану слушать не твой голос, дорогая. Твое сердцебиение отражается на моей панели еще с того времени, как ты была еще малышкой.
Он указывает наверх, и над его головой, прямо в воздухе, появляется диаграмма. Зеленая неровная линия, отражающая биение моего сердца. Оно сильное, стабильное и учащенное от страха.
– Ты готова? – спрашивает он.
Я киваю и сжимаю руки в кулаки. Все мои ногти обгрызены.
– Я готова.
Папа поворачивает круглую шкалу на генките, и кабель, подсоединенный к моей панели, начинает вибрировать. Боль растекается вверх по руке, переходя в плечо и спину. Я глубоко дышу, пытаясь сосредоточиться на дыхании и сдержать страх…
Но это неправильно.
Меня здесь нет. Я в лаборатории Саннивейла, и кабель подключен к моему позвоночнику. Эти воспоминания хотел подавить папа с помощью ЭРО-86? Дакс снизил его уровень в моей крови, и теперь, возможно, я вспомню. Я вскидываю голову, пытаясь отыскать в комнате что-то знакомое.
Но я не помню этого места – я не помню ничего об этом. Панель в моей руке, генкит, код, над которым работает папа. Я осматриваю комнату, но не вижу ничего, кроме трех остроконечных горных вершин, возвышающихся за окном.
– Катарина?
Голос Коула. Я оглядываюсь, но вижу лишь папу, который что-то кодирует с остекленевшим взглядом.
– Кэт, ты в порядке?
– Коул?
Комната расплывается. Воспоминание блекнет, но я до сих пор не
