Лида повернулась ко мне.
— Ну, — сказала она, — не хочешь меня проводить?
Мы зашагали по аллее, в мягкое электрическое зарево. Ранние сумерки пронизывала тоскливая синева. По обочине дорожки стояли маленькие неудобные скамейки — узкие и невысокие, как будто сделанные для детей.
Мы молчали.
Анна ушла, и я вновь не мог придумать тему для разговора. От волнения вспотели руки. Свет за нами гас, и вся улица медленно проваливалась в темноту — исчезал тротуар, потухшие фонари, захудалая кафешка, где забывают про десерт, Анна со своим искусственным островом — весь остальной мир. И не было уже пути назад.
Я боялся обернуться.
Лида шла справа, перевесив сумочку на другое плечо, но я не решался взять ее за руку. Она приглаживала волосы на висках — с таким видом, словно смотрелась в невидимое зеркало — и тоже молчала.
Когда мы проходили мимо очередной декоративной скамейки, я наконец набрался смелости.
— Не хочешь немного посидеть?
Лида остановилась.
— Вообще–то уже поздновато. К тому же я не уверена, что здесь чисто.
— Ты права, — согласился я. — Извини.
— Ладно.
Лида села на скамейку и, вздохнув, посмотрела на темное, почти ночное небо.
— Вот ведь, — сказала она, — вечер такой приятный, а звезд все равно не видно.
— Зато фонари как звезды, — сказал я, устраиваясь рядом.
— Фонари — это не звезды, — сказала Лида.
Станция была уже недалеко, я думал, Лида в любую секунду произнесет неумолимое «ну, что, пошли?», и нас снова разведет эта сумеречная улица — она поедет в центр, а я вернусь в институт и буду по вечерам просматривать ее страницу в соцветии, не решаясь ни позвонить, ни написать.
Я опустил руку на скамейку и случайно коснулся ее руки. Лида посмотрела на меня и улыбнулась.
— Скажи… — начал я и чуть не закашлялся от волнения, — а можно тебя еще куда–нибудь пригласить?
— Куда? — спросила Лида.
— Не знаю, — я едва не заикался, — можем сходить еще куда–нибудь. Я тут смотрел в сети…
— Ладно, — перебила меня Лида. — Пригласи. Только придумай на этот раз что–нибудь поинтереснее кафе.
— Хорошо, — сказал я, чувствуя каждое биение сердца. — Придумаю.
Лида убрала руку.
— Ты, кстати, и правда запишешься на этот факультатив? — спросила она.
— Конечно! Обязательно запишусь.
— Давай, будет интересно.
— Значит, «Абстракции и когнитивное моделирование»? И начинается уже на следующей неделе? Надо посмотреть на портале.
— Ага, кажется, во вторник. Кстати, — Лида поставила на колени сумочку, — по поводу моделирования. Я сегодня как раз купила такую забавную штуку. Даже не знала, что такие есть в природе. Забыла тебе показать. — Лида осмотрелась, словно пыталась найти что–то в подсвеченном газовыми фонарями вечернем воздухе. — Здесь достаточно темно. Хорошо.
И вытащила из сумочки куб размером с ладонь.
— Что это?
— Проектор, представь? В смысле, проектор звездного неба. Кстати, — Лида улыбнулась, — с абсолютно точными картами. Не такой, конечно, впечатляющий, как в том кафе, но все равно очень и очень красивый.
— Необычный цвет.
— Да, цвет, конечно, своеобразный. Они вообще разноцветные, но мне только такой достался.
— И как он работает?
— Возьми.
Лида отдала мне куб, я нерешительно повертел его в руках, но не нашел ни отверстий, ни кнопок, ни индикаторов. Куб был пластиковый, легкий и напоминал старомодную детскую игрушку — вроде детали из конструктора, чтобы строить бутафорские города.
— Непонятно, — сказал я.
— Ага! — обрадовалась Лида. — Я тоже без инструкции не разобралась. Нужно повернуть верхнюю часть куба по часовой стрелке. Вот так! — Она взмахнула перед собой рукой — как волшебник, делающий забавные пассы, чтобы отвлечь внимание зрителей. — Все просто на самом деле.
— Как кубик Рубика?
— Почти.
Я попробовал последовать ее немногословной инструкции, но у меня ничего не вышло — куб был монолитным и совершенно не хотел разламываться пополам, как логическая игрушка.
— Да нет же! — сказала Лида. — Верхнюю часть!
— А как тут понять, где верх, а где низ? Он же квадратный.
Лида рассмеялась.
— Дай сюда!
Я вернул ей куб.
Лида взяла его пальцами за основание и, подняв перед собой, аккуратно повернула две части куба в разные стороны. Раздался тонкий электрический щелчок, и верхняя грань куба засветилась.
82
Звезды.
Передо мной простиралась бездонная ночь, открытый и бесконечный космос, где призраки давно погасших звезд, свет которых путешествовал через солнечные системы, складывались в удивительные созвездия вместе с мерцающими огнями спутников связи и выходящих на орбиту кораблей.
Мы стояли у обрыва — черного и пологого. Стоило лишь посмотреть вниз, как начинала кружиться голова. Был второй час — глубокая и немая ночь, — и даже бледный свет звезд, пробивавшихся сквозь корону атмосферного газа, казался ярким. Я неплохо знал навигационные карты, хотя соответствующего предмета у нас еще не было, однако живое ночное небо мне доводилось видеть так редко, что, оказавшись вдали от города, я растерялся.
— Смотри, а вон там, — неуверенно начал я, показывая пальцем на яркую искорку, — вроде как Венера.
Лида задумалась.
— Не уверена. Странное расположение для Венеры… — Лида пару секунд следила за мнимой звездой. — А она ведь движется! Так что это не Венера, это какой–то спутник.
— Где же тогда Венера?
— И правда, не видно. Нет сегодня Венеры. Сегодня только Земля.
Лида улыбалась.
После плоского городского неба, в котором отражался искусственный свет многоквартирных домов и круглосуточных иллюминаций, лишая его глубины и
