Спирос ведет Дэнни вверх по дороге к «Золотому лису», где последний раз купалась Амбер.
— Все эти смерти… — говорит он. — Разумеется, мне нужно быть беспристрастным. Когда внезапно прилетают топ–менеджеры кинокомпании и начинают тратить большие деньги, я обязан предположить: им есть что скрывать. Я был на вскрытии, и патологоанатом сказала, что в мозге мертвых девочек нашли аномалии. Таким образом, альтернативная гипотеза может заключаться в том, что вы сделали с ними нечто адски неправильное.
Звонит сотовый Спироса. Он слушает несколько секунд, произносит: «Еndaxi», — и кладет трубку.
Дэнни стоит у края дороги, глядя на едва заметные следы, которые оставляют на воде маленькие лодки, лавирующие между скалистыми бухтами далеко внизу.
— Красивое место для смерти, — говорит он.
Спирос встает рядом и спрашивает:
— Неужели Клитемнестра действительно убила Агамемнона, когда он выходил из ванны? Возможно, он поскользнулся и ударился головой, хотя это было бы слишком скучно. Звучит глупо, но именно поэтому я стал полицейским. Из–за старых историй. Так или иначе, у меня есть багги для езды по песку, изученный вдоль и поперек. Сзади на левом боку у него отпечаток черной краски.
Дэнни последний раз затягивается сигаретой и давит окурок ногой.
— Итак, — говорит Спирос, — посмотрим, найдем ли мы какие–нибудь следы черной машины в таверне.
— На записях с камер наблюдения? — спрашивает Дэнни.
Спирос смеется.
ИНТЕРЬЕР. КОРФУ — МОРГ — ДЕНЬ
Селина помещает остатки мозга Амбер на стеклянную пластину в стороне от тела. Затем она срезает ткань слой за слоем и взвешивает ее. Сунил настраивает бесконечные антенны, часто сверяясь с показаниями приборов на консоли управления.
Женщина подходит и тихо произносит:
— Вы должны все объяснить под запись. Иначе я больше ничего не буду делать.
— Вы можете переехать и работать на нас, — отвечает Сунил.
— В вашей кинокомпании много возможностей для патологоанатома на полставки? Я так не думаю.
— К сожалению, на этой неделе много.
Он отходит от консоли, стараясь не смотреть в сторону тел и срезанных пластинок мозгового вещества.
— Ладно. Предыстория. Кино — единственное искусство, которое полностью зависит от технологий. В этом и его сила, и его проклятие. Когда телевидение набрало обороты, люди ушли из кинотеатров. А большие студии тесно связаны и с их владельцами, и с прокатчиками. И те и другие хотят, чтобы зрители вернулись. Хотят продавать билеты и попкорн. Вот почему в начале века так активно продвигали ЗD.
Эта технология не так уж хороша. Тем, кто не носит очки, они не нравятся, а те, кто носит, не любят надевать еще одни поверх собственных. Так или иначе, десять процентов людей вообще не способны увидеть эффект ЗD. И все же это была бомба, новейшая разработка.
Мы небольшая компания. Нам не нравится быть на побегушках у какого- нибудь надутого индюка, болтающего у бассейна в Малибу. Особенно это не нравится Линн. Ее предки были такими жуткими, что римляне построили десятиметровую стену, чтобы сдержать их. Итак, переходя к сути, мы вложили деньги — ну, она вложила — в технологии. Мы вырвались далеко вперед, и теперь благодаря нам вы можете получить в собственной гостиной больше впечатлений, чем когда–либо получали в кино.
Селина расхаживает по комнате.
— И какое отношение это имеет к бедным мертвым женщинам? — спрашивает она.
— Мы научились напрямую стимулировать мозг аудитории. Зритель может проживать происходящее в фильме, осязать это, испытывать те же чувства, что и персонажи. И создаем мы такой эффект, заимствуя мозг наших актеров — с полного их согласия. Вживляем им кое–каких безвредных наноботов и другое подобное оборудование, что создает своего рода квантовую запутанность. Некоторые мозговые центры актеров мы используем без их ведома.
— Откуда вы знаете, что это безвредно? — требовательно спрашивает патологоанатом.
— Проводились испытания на животных и на людях — никаких последствий.
— И поэтому мозг стал синим?
— Вероятно. После воздействия воздуха.
— Сунил, пока я вам поверю, но судебному следователю, возможно, потребуются доказательства.
— Хорошо. А сейчас нам нельзя тянуть слишком долго.
Селина жестом показывает на оборудование:
— Объясните.
Сунил нажимает несколько кнопок на консоли. Свет в полупрозрачном кубе мерцает.
— Я пытаюсь снова создать запутанность в наноботах, — говорит он. — И записываю данные с них для отчета.
Неожиданно в кубе появляется модель отделов мозга. Сунил щелкает переключателем, и некоторые области помечаются красным и оранжевым.
— Визуальные центры разрушены. Наночастицы хранят в буфере кратковременную информацию — примерно десять секунд — до потери запутанности. Мне кажется, у нас есть что–то связное в верхней височной доле. Слуховая обработка. Это может занять время.
— Сколько?
— Около часа.
— Кофе? — предлагает Селина.
ИНТЕРЬЕР. КОРФУ — УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ — ДЕНЬ
Судебный следователь — тучный шестидесятилетний сын рыбака из Корфу — в свое время боролся против власти кучки богатых семей, которые сотни лет контролировали большую часть острова. Паньотис никого не боится, даже Линн. Он оглядывает собравшихся в конференц–зале: Димитриса, Линн, Дэнни, Джека, Сунила, Селину и разных детективов, потягивающих воду и ждущих его слов.
— Это греческое дело. Понимаю, погибли две британские подданные, но это не значит, что кинокомпания может участвовать в следствии. Лейтенант Кукуладес, объяснитесь, пожалуйста.
Спирос хочет оказаться в каком–нибудь другом месте.
— Я согласен с вами, — произносит он, — но эти молодые женщины были необычайно знамениты. — Он листает лежащую на столе стопку таблоидов с заголовками вроде «Спокойной ночи, Ангел» и «Эмбер летела к своей смерти». — У кинокомпании есть информация, которая может быть полезной для расследования, и по крайней мере на данный момент я считаю, мы должны выслушать то, что они скажут.
Паньотис опирается подбородком на кулак и смотрит на Линн.
— Излагайте, — велит он.
Сможет ли мощь Глазго переглядеть мощь опасных черных глаз следователя? Женщина вздыхает и начинает говорить:
— Несколько наших ключевых актеров умерли один за другим. Двое могут быть совпадением, сэр, но пять или шесть? Я думаю, что нет. — Впервые за последние тридцать лет она использует слово «сэр». — Надеюсь, вы согласитесь, что есть неопровержимые доказательства заговора. Мы тесно сотрудничаем с властями нескольких стран, чтобы определить источник этой смертоносной атаки. У нас есть технологии, которые могут помочь следствию, и мы предоставили их в ваше распоряжение.
— Я готов слушать, — медленно отвечает следователь, — но сомневаюсь, что суд учтет какую–либо неапробированную технологию. Доктор Мариатос также дала мне понять, что ваши секретные разработки могли оказаться причиной смерти этих людей. Доктор Мариатос абсолютно правильно с профессиональной точки зрения уступила место старшего научного сотрудника следствия двум ведущим судебным патологоанатомам из Афин. Они должны прибыть в аэропорт в течение часа.
— Наши
