— Нет. И пожалуйста, не обижайся, а постарайся понять, — ответил я и поспешил уйти.
Кофе мне уже не хотелось, все затмило острое желание немедленно уволиться из осточертевшего издательства. Именно так — осточертевшего! И это тоже была правда, которую я не позволял себе последние несколько лет.
Стало до жути страшно, словно я — уже не я, а кто–то другой, будто мне в один миг заменили личность. Из уверенного в себе, барствующего, в меру циничного и в меру общительного издателя средней руки я вдруг превратился в некий гибрид святого мученика, сумасшедшего и Дон–Кихота, в борца за правду против лжи. Голова едва не лопалась от обилия мечущихся мыслей, справиться с этим хаосом не было никакой возможности, и я понял, что надо срочно посоветоваться с кем–нибудь, кто разбирается в подобных делах.
* * *Первым в моем списке, естественно, значился психолог. Издательство наше крупное, цену себе знает, поэтому о здоровой психологической атмосфере в большом коллективе вовремя озаботилось, заключив договор на обслуживание с Центром психологической разгрузки и коррекции поведения, который располагался буквально у нас «за стенкой» — в том же здании, но в другом крыле.
Договор есть договор. Приняли меня незамедлительно. Миловидная девушка в костюмчике медсестры проводила до кабинета с табличкой «Консультант». Им оказался плотный мужчина средних лет, страдающий одышкой и заиканием. Рыхлое лицо землистого цвета, рыбьи глаза и оттопыренные уши никак не способствовали созданию образа знатока тайн человеческой души.
— Что вас б-беспокоит, Андрей П-петрович? — сипло поинтересовался он, погружаясь в изучение моей электронной медицинской карты, открывшейся на экране его компьютера.
— Я говорю правду.
— Правду?.. Это хорошо. П-правду желательно г-говорить всегда… Но не везде. И не всю.
— Вы неважно выглядите, доктор.
Он перевел на меня недоуменный взгляд.
— Собственно, что в-вы…
— Моя прежняя профессия — кардиолог, — пояснил я, почему–то совершенно успокоившись. — Я могу сказать, что с большой долей вероятности у вас, коллега, повышенное артериальное давление, атеросклероз и ишемия миокарда в ранней стадии развития. Отягощающими факторами могу назвать избыточный вес, гиподинамию и курение.
— П-погодите! — опомнился наконец психолог. — Кто из нас у кого на п-приеме?!
— А есть разница? Вряд ли вы сталкивались с подобным случаем. Я не знаю, что послужило причиной, но с сегодняшнего дня я могу говорить людям только правду. И это — большая проблема. Серьезная и опасная.
— Т-так. — Он уже справился с собой и принял прежнюю уверенную позу. — Спасибо за экспресс–диагностику, коллега, однако д–давайте–ка займемся вами. П-прежде всего, могу вас заверить, что ваш случай в моей п-практике не уникален. Стремление г-говорить только правду — один из видов психического расстройства…
— Я в курсе, — мягко прервал я его красноречие. — Но дело в том, что еще я одновременно чувствую ложь. Например, вы сейчас сказали неправду: в вашей практике мой случай — первый. И вы не знаете, что делать, но пытаетесь сохранить лицо, поэтому солгали.
Психолог открыл было рот, чтобы возразить, но неожиданно сказал:
— Да, вы правы, Андрей П-петрович. С подобным я не сталкивался. Что делать — не п-представляю. Я вообще липовый специалист. Д-диплом купил. Курсы трехмесячные, п-правда, закончил — частные, тоже формальные. Потом книжечки п-почитывал, да головы клиентам д-дурил умными словами…
Он замолчал, зажав себе рот ладонями и дико уставившись на меня. А мне стало легко и весело.
— Поздравляю, коллега! Кажется, вас тоже накрыло!
— Что за бред?! — рявкнул психолог гулким басом, его лицо медленно приобретало багровый оттенок. — Что за шутки?! Ваша работа?
— И да, и нет. — Я улыбнулся. — Мне приятно, что я не один такой… ненормальный. А вот ваше… превращение… э-э, метаморфоза, наталкивает на мысль, что сие состояние — не игра природы, а некое направленное действие. Химическое, биологическое, энергетическое — не знаю пока, но факт! Возможно, источником являюсь я, но может быть, и нет. Во всяком случае, искренне желаю вам использовать свое новое состояние во благо себе и пациентам. Тогда вы станете уникальным специалистом!
Я направился к двери и услышал сдавленный всхлип:
— А вдруг это все–таки наваждение?.. Индуцированный п-психоз?..
— Если источником являюсь я, то после моего ухода вы скоро придете в норму, — пожал я плечами и вышел.
Мой организм, похоже, уже адаптировался к новому состоянию и возможностям. И то, и другое теперь меня полностью устраивало. На душе стало легко и солнечно, страх растворился в радости. Осознание, что больше не придется притворяться, поддакивать, выкручиваться, обманывать себя и других и при этом не позволять обманывать себя другим, давало потрясающее ощущение свободы. Полной и всеобъемлющей.
Умом я понимал, что у всего есть оборотная сторона и от того, насколько быстро я научусь правильно использовать свои новые качества, будет зависеть очень многое, возможно даже моя собственная жизнь. А перспективы мне рисовались сказочные, сразу вспомнились нашумевшие в прошлом сериалы типа «Менталист» или «Обмани меня», где главные герои обладали сверхчутьем на малейшую ложь и всегда выводили оппонентов на чистую воду. Это ж сколько пользы я смогу принести обществу, если буду применять свои способности для, скажем, выявления нечистых на руку чиновников?.. А в качестве следователя или консультанта крупной корпорации?..
Меня прямо распирало от желания поделиться с кем–нибудь потрясающей новостью, поэтому я набрал номер своего старого друга:
— Привет, Володька! Дома?
— Дома… Моя очередь с сыном сидеть.
— Тогда я подскочу? Поговорить надо.
— Давай…
* * *Володя Макаров недавно стал отцом. В сорок лет. Долгожданный и, как обычно, неожиданный ребенок вмиг перестроил всю жизнь Макаровых, и теперь родители вынуждены были делить рабочие и выходные дни, чтобы сынишка рос не обделенным теплом и лаской и обеспеченным всем необходимым.
Макаровы жили в Лобне, одном из небольших городков–спутников разрастающейся столицы. Собственно, столица уже пришла к ним и… обошла Лобню с трех сторон, оставив город на попечении области.
Володька встретил меня в старых линялых «трениках» и застиранной футболке. С сыном на плечах. Трехлетка улыбался до ушей, вцепившись в отцовские кудри и разглядывая с интересом нового дядю почти из–под потолка. Моя немаленькая ладонь по–детски утонула в огромной макаровской лапе.
— Проходи, Андрюха, прямо в комнату топай! — радостно гудел Володька, стаскивая отпрыска на пол. — Санька, знакомься: это — дядя Андрей! Мой лучший друг!
— Привет, Александр, — серьезно сказал я, протягивая мальчику руку. Малыш снова улыбнулся и смело подал мне свою крохотную ручонку.
— Какими судьбами к нам в Лобню? — Макаров сел на диван, усадил рядом сына и выбрал в телевизоре детский канал с мультиками.
— Посоветоваться хочу, точнее, сначала спросить: что бы ты сделал, если бы обнаружил у себя способность
