. Точка на горизонте за время моего отсутствия превратилась в большую длинную щепку, над которой возвышались три мачты, пузыри парусов и вымпела. Судно значительно сместилось вдоль линии горизонта влево, пересекая наш курс. Я долго смотрел на корабль и не заметил, чтобы наша посудина за это время хоть сколько-нибудь сократила расстояние. Прошло четыре часа. Солнце стало клониться к Западу, вражеский корабль всё больше смещался влево, снова превращаясь из щепки в точку.
- Французский фрегат, - голос Тима заставил меня оглянуться. - Из новых. Нам за ним не угнаться. Корпус, словно веретено, высокие мачты, множество узких, длинных парусов. Очень быстрый. Да и пушек на нём - штук шестьдесят. Я бы на месте нашего капитана бросил затею взять его на абордаж.
Словно в подтверждение слов штурмана, наш корабль стал отворачивать в сторону. Сзади, с мостика раздалась команда, и матросы снова полезли на реи. Через десять минут дополнительные паруса оказались убраны, и мы пошли прежним курсом.
Быстро темнело. Подошло время вечерней молитвы, где я прочитал отрывок из своей книги, а, потом, наступила ночь.
Слабая качка поднимала и опускала меня вместе с постелью, а волны умиротворяющим голосом что-то бормотали за бортом, навевая сон. Не знаю, сколько времени длилось забытьё, но какое-то смутное, без конкретных картин тревожное видение, пригрезившееся мне, заставило открыть веки и прислушаться. Тишину корабля нарушало поскрипывание переборок и необычно тихий плеск воды. Я встал, увидел на столе книгу молитв, сунул её за пазуху, открыл дверь каюты и снова прислушался. Где-то далёким фоном, вписывающимся в привычные звуки, барахтался между переборок громкий храп матросов. Больше ничего не было слышно. Даже обычного гула такелажа и свиста ветра в многочисленных канатах. Мне показалось это странным и я, осторожно ступая в темноте, поднялся на палубу. По обе стороны судна клубился туман, делая море почти невидимым. Наш корабль, если и двигался, то очень медленно. Над бушпритом, на грот мачте и корме горели яркие фонари. На мостике маячили три неясных фигуры. Вахтенный офицер, рулевой и кто-то ещё о чём-то тихо переговаривались. Я положил локти на фальшборт и стал смотреть на море, пытаясь определить с какой скоростью мы идём, но из-за тумана это сделать оказалось совершенно невозможно. Внизу вода виделась мне живым существом, держащим на своём чёрной огромной ладони наше судно. Внезапно, боковое зрение уловило тень, надвигающуюся слева. Я перевёл взгляд в том направлении и увидел, что прямо к нам медленно и бесшумно приближается тёмный без единого огня силуэт, временами исчезающий в тумане. Мне пришлось зажмуриться, потом протереть глаза. К моему удивлению призрак не растаял, а стал ближе. До него было не больше ста метров. Я рассмотрел длинный корпус, открытые пушечные порты, приспущенные паруса и даже нескольких человек на мостике.
- Корабль, корабль, вон там! - мой пронзительный голос прозвучал громче, чем звук сигнальной трубы.
Несколько мгновений на палубе нашего судна царила тишина, а потом она прервалась громким голосом вахтенного офицера и резким звуком свистка.
- Тревога! К бою! Лево руля!
Внизу под моими ногами раздались крики, послышался топот многочисленных ног, заскрипели мачты, и наш корабль стал медленно отворачивать в сторону.
Ослепительная вспышка и грохот залпа, произведённого "призраком" заставила меня присесть и заткнуть уши ладонями. Над головой раздался тугой низкий свист, а через секунду вверх полетели обломки дерева. Я оглянулся и увидел, что часть фальшборта с противоположной стороны исчезла, а на палубе ближе к корме и носу зияют огромные дыры. В воздухе мелькнули обрывки канатов и часть рей. Следующего залпа я не видел, потому что бросился бежать, ища укрытия, но очевидно, что ядра снова попали в нашу посудину, заставив меня зажмуриться, а корпус фрегата вздрогнуть. Снизу послышались вопли, ругань, потом глухой удар, треск, снова вопли и громкие команды. Непонятно, как и зачем я оказался на пушечной палубе, где мне удалось рассмотреть ужасные результаты прямого попадания вражеских ядер. Клубы едкого дыма заполняли всё пространство палубы. Две пушки сорвало с канатов, и они разнесли лафеты ещё нескольких орудий, ранив десяток матросов. По левому борту чернело несколько пробоин, лежали обломки каких-то балок и мёртвые тела. При свете горящих переборок, зажжённых фитилей и факелов лужи крови казались огромными ртутными пятнами. Между пушек бегали люди, поднося к лафетам мешочки с порохом и ядра. Матросы торопливо занимали места у открытых орудийных портов. Кто-то держал в руках канаты, удерживающие уцелевшие пушки на положенных местах, кто-то заталкивал заряды в дула, кто-то уже приник к стволам, определяя цель. Жарко пылали обломки досок, но огонь уже тушили мокрыми кусками парусины. По деку бегал Тим, отдавая короткие приказы и хлопая по спинам моряков, попадающих под руку. Новый залп, очевидно, прошёл по касательной из-за своевременного манёвра нашего судна. Снесло несколько опор, поддерживающих верхнюю палубу в носовой части и сорвало одну пушку. Тим побежал вдоль прохода, крича во всё горло:
- Правый борт! Огонь!
Раздался грохот. Палубу ещё больше заволокло дымом. Наш корабль снова вздрогнул, десяток орудий ближе к корме откатилось назад, но моряки уже подтягивали их на места канатами.
- Заряжай!
Я решил, что здесь ещё более опасно, чем наверху, и бросился к трапу. На вантах и реях повисли матросы из парусной команды. Они развязывали узлы, и парусина, распрямляясь, быстро опускалась вниз. Её концы сразу же крепили шкотами. Палуба качнулась, и я едва не потерял равновесие. Наш корабль убыстрял ход, пытаясь выйти из зоны обстрела. Новый залп неизвестного врага снёс половину мостика, зато ответ из наших пушек на корме дал понять, что английское судно просто так не даст себя уничтожить. А потом начался ад. Залпы гремели один за другим, переходя временами в беспорядочную стрельбу. Вниз летели обломки рей и куски парусов. На палубу высыпала морская пехота в красных мундирах. Солдаты выстроились шеренгами и стали стрелять из ружей в клубы близкого со вспышками залпов дыма, подчиняясь громким командам офицеров. Я сел на палубу и прижался спиной к грот-мачте, наблюдая за действиями рулевого на разбитом мостике и за работой парусной команды, которая рубила оборванные канаты, ставила на место новые, тащила из трюма запасные паруса и поднимала их за верхние шкаторины на мачты. Не знаю, то ли наш ответный огонь стал неожиданностью для французов, то
