Часовщик

вышел в море, взяв курс на юг. Сутки сменялись новыми сутками. Судно, по словам матросов, обогнуло Индию, и вскоре оказалось у зелёных берегов Цейлона, где мы попали в западню. "Монмут" два часа сражался с французским флагманом, принимая в свой такелаж смертельные россыпи картечи, и отвечал врагу залпами, впечатывая чугунные ядра в борт огромного корабля под командованием адмирала Сюффрена. Каждый второй человек команды нашего судна на юте и шканцах был убит или ранен. "Монмут" получил пробоину после попадания огромного ядра в корпус ниже ватерлинии, и вся орудийная прислуга на гон-деке бросилась от пушек к помпам. Французы отошли, когда мачты - грот и бизань нашего фрегата рухнули за борт, а большая часть англичан оказались убитыми или искалеченными, включая капитана Амса, первого лейтенанта Мюррея, мастера Тима и сержанта морской пехоты Пирса. Меня выбросило за борт при последнем залпе французов. Вынырнув на поверхность воды, я зацепился за обломок обшивки и в компании трупов стал дрейфовать по течению, удаляясь от "Монмута". А тот сел на мель. Матросы, кто ещё оставался на ногах, стали выбрасывать за борт балласт, корабль протащился четверть мили по мелководью и застрял. Я с тоской в глазах наблюдал за работой команды, которая с такого расстояния выглядела кучкой трудолюбивых муравьёв. Они пыталась тушить пожары, ставить временные мачты и чинить такелаж.

   Я надрывал горло, умоляя о спасении, но грохот пушек, треск ломающегося дерева и крики тонущих людей заглушали мой слабеющий голос. На закате дня надежда, что меня подберут англичане, растаяла, словно пороховой дым. Ожидая нападения акул, я едва шевелил ногами, потом замёрз и приготовился к смерти. Держась одной рукой за бревно, мне удалось нащупать под рубашкой завёрнутую в просмоленный кусок парусины книгу молитв. Я положил на неё ладонь и стал мысленно читать "Отче наш"…

   И случилось чудо. Кто-то близко, буквально за моей спиной окликнул меня на французском языке:

   - Месье! Хватайтесь за канат!

   Рядом с моим плечом шлёпнулся в воду конец толстой верёвки. Я мгновенно схватил её, отпустил бревно и оглянулся. Надо мной навис низкий борт посудины. По всем признакам это была шхуна. На судне возвышались две мачты, причём грот был расположен ближе к корме.

   Трепетали на ветру разорванные ядрами косые паруса - два приспущенных марселя.

   "Меньше такелажа, проще оснастка, легче управлять кораблём", - вспомнил я слова мастера Тима.

   Такие суда имели малую осадку и хорошо ходили под острым углом к ветру. Так говорили мне палубные матросы "Монмута". На носу белела надпись "Saint Michel". Позже я узнал,  что меня подобрала почтовая шхуна эскадры Сюффрена, отправленная во Францию с известием о победе над англичанами.

   Пока я разглядывал корабль, зажав молитвенник под мышкой, мои руки машинально обвязывали канат вокруг груди. Через минуту меня подняли на борт Святого Мишеля. Вот так, спустя два месяца после спасения, бывший российский гражданин, бывший солдат армии Кромвеля, бывший клирик, бывший судовой священник очутился в Париже без гроша в кармане, но пряча под одеждой свою чудесную книгу Молитв.

¹Blow in bell (англ.) - удар в колокол. Имеется в виду - после истечения  срока службы корабля. Колокол на судне также звонил в память о погибших и похороненных в море.

Глава 5

   У меня не оставалось другого выхода, кроме одного. Найти подходящее место у стен Собора Парижской Богоматери и просить милостыню. Я ночевал тут же в кустах, растущих возле коновязи, где всадники "припарковывали" лошадей, где останавливались кареты богатых парижан, приезжающих помолиться. Так прошло несколько месяцев, и наступил 1783 год, который не принес мне ничего нового, кроме крайней нищеты и полуголодного состояния человека, идущего ко дну. Меня подкармливали сердобольные проститутки, предлагая в холодные дождливые ночи свои постели, но я отказывался, повторяя, словно молитву, заученную с детства слова: "Я - женат". Моё сердце болело всё чаще. Приступы зависели от того, насколько реже Надин приходила ко мне во снах.

   Двадцать первого ноября… Этот день запомнился на всю жизнь. Поля в окрестностях Парижа уже были убраны крестьянами, и я решил отправиться за город на пустоши, чтобы собрать в дырявый мешок то немногое, что ещё оставалось в земле. Двигая отощавшее тело по улицам, мои ноги подгибались от слабости, а уши ловили стук копыт, скрип сёдел, скрежет рессор колясок, звон монет, бросаемых на мостовую нищим и разговоры обывателей.

   - Сегодня на Марсовом поле запустят шар.

   - Какой шар?

   - Огромный. Вроде его сшили из кожи, а может - из холста, оклеенного бумагой. А ещё шар надут воздухом. Какие-то богачи - братья Монгольфье¹ придумали себе забаву...

   Я остановился, словно меня ударили по голове. Через минуту показалось, что стёртые подошвы ботинок сами несут меня к нужному месту, где я увидел следующую картину. В центре круга образованного зеваками суетились прилично одетые люди, расправляя огромный кусок ткани, опутанный верёвками. Через полчаса в воздухе висел огромный шар, удерживаемый канатами, а на земле стояла сплетённая из ивовых прутьев "кабина пилотов". В центре огромной корзины была установлена жаровня, где горел огонь, наполняя через отверстие в ткани тёплым воздухом внутреннее пространство летательного аппарата.

   Я растолкал толпу и подошёл к человеку небольшого роста, который командовал процессом. Худое лицо с высоким лбом, умные глаза, длинный нос с горбинкой, зачёсанные назад волосы, а скорее всего - парик с седыми буклями на висках производили хорошее впечатление и внушали надежду. Француз отдавал короткие приказы, бегая вокруг корзины.

   - Простите, месье, - сказал я. - Вы - изобретатель этого летательного аппарата?

   - А почему вы решили, что это сооружение полетит? - с усмешкой спросил он, останавливаясь и бросая на меня подозрительный взгляд.

   - Скажите, шар наполнен воздухом или каким-то инертным газом? - я поторопился задать новый вопрос, не отвечая на встречный.

   - О! Я смотрю - вы разбираетесь в химии. По вашему виду не скажешь, что вы в своей жизни открыли хотя бы одну книгу.

   - Месье! Не судите по одежде. Я знавал лучшие времена и знаком с основами воздухоплавания.

   - Это очень странно. Ага! Позвольте догадаться. Вы читали труды моих друзей - братьев Монгольфье?

   - Там, откуда я родом, воздушные шары используют в целях рекламы.

   - Рекламы?

   - Да, месье. На поверхности шара делают надписи, которые хорошо видны с земли. Например, название какого-нибудь товара, чая или прохладительного напитка, - я старался выбирать выражения, чтобы не испугать непонятными речами почтенного господина.

   - Очень интересно. Позвольте представиться. Жан Пилатр де Розье² - основатель