"Воздушная яма", - подумал я, стараясь не смотреть вниз. Мне удалось снова сесть на дно корзины, сосредоточив взгляд на своих грязных, видавших виды ботинках.
"Метров пятьсот есть", - прикинул я расстояние до земли.
Шар опускался, и мне пришлось снова, в который раз раздуть огонь, подбросить в него остатки угля и вылить на металл последние капли кислоты.
Когда моё тело выпрямилось, глаза поймали свинцовый блеск заходящего Солнца. Оно освещало узкую песчаную полоску берега. Дальше, перекатываясь валами, тяжело вздыхало и волновалось море. Стало быстро темнеть, и вода казалась настолько чёрной и близкой, что по моей спине пробежал озноб.
- Только бы хватило воздуха в этом чёртовом шаре, - бормотал я, наблюдая за кораблём с косыми парусами, который пересекал мой курс и старался поймать боковой ветер.
Кто-то из матросов на палубе поднял голову, и я очень чётко увидел открытый от удивления рот. Снизу долетел крик. Чудом конец грот мачты не проткнул корзину.
Ночь принесла с собой туман, и я летел в белой пелене, совершенно не представляя - изменился ли ветер, в каком направлении движется шар. Когда брызги стали попадать в лицо, я выбросил наружу два мешка с песком, потом, минут через десять, ещё два. Стало слишком холодно, и воздух в шаре, очевидно, быстро остывал. Я достал свою книгу, встал на колени и посмотрел в ту сторону, где, по моему мнению, должен появиться долгожданный берег. Туман почти исчез, и, неожиданно, совсем близко я увидел тёмную массу скал, с неимоверной быстротой движущуюся навстречу. Последний мешок с песком полетел вниз, и через десять минут корзина зацепилась за какой-то выступ, потом приподнялась, её потащило по ухабам. Я уцепился за верёвки, ожидая сильного удара. Похудевший шар, потерявший половину воздуха, продолжал медленно двигаться, всё больше клонясь к земле, за ним волочилась корзина, Она билась о кочки пустующего поля, подбрасывая в воздух моё тощее тело. А потом всё кончилось. Я очнулся, лежа на боку в неловкой позе. Рядом валялась книга молитв. Прутья корзины местами лопнули и тихо потрескивали. Канаты, удерживающие шар, кольцами ложились на мои ноги. Часть оболочки медленно опускалась на жаровню, и я с ужасом заметил, что угли ещё тлеют, а ткань вот-вот загорится. Мне удалось схватить книгу и прижать её к груди. Броску тела из корзины позавидовала бы кобра. Я поднялся на дрожащие ноги и бросился бежать, спотыкаясь о невидимые кочки. Сзади вспыхнул огонь и раздался слабый взрыв. Прощальный взгляд назад был данью благодарности братьям Монгольфье и месье Пилатру. При свете пламени я заметил довольно широкую, укатанную множеством колёс тропу, уходящую в ночь. Когда шар догорел, я спрятал книгу за пазухой и пошёл прочь, поднимая носками дырявых башмаков пыль, хорошо заметную в свете появившейся Луны. На закате следующего дня, сотни раз спросив встречных о дороге, я, наконец, очутился в знакомом месте, у ограды лондонского Темпля. Мне оставалось только занять кусочек земли у ворот церкви среди других таких же бродяг, сжаться в комок, справиться с чувством голода, ждать утра и удара колокола...
Звук, падая со звонницы храма тамплиеров, ударил по нервам, словно где-то близко палка прошлась по металлическому забору. Я тяжело поднялся, повернулся спиной к рассвету и увидел за деревьями улицу, дома и знакомую до боли островерхую крышу. Холод проникал через дыры ветхой одежды, мешая двигаться. Первый шаг дался с трудом, со вторым было легче. К ногам прилила кровь, и они сами понесли меня через сквер к лестнице и парадной двери, возле которой висела табличка "Langorf Hotel & Apartments".
Глава 6
Я лежал в чистой мягкой постели, наслаждаясь покоем, запахом лаванды, исходящей от подушки и слушал тихую мелодию, найденную среди моих музыкальных файлов в ноутбуке. А перед этим горячий душ вместе с ароматным шампунем смыл с меня грязь, пот и невыносимый запах нищеты, который я сразу почувствовал, когда встал рядом с портье, который благоухал хорошим парфюмом. Первый вопрос старины Майка прозвучал для меня странно, но я уже привык ничему не удивляться.
- Простите, сэр. Мы начали волноваться ещё вчера. Вас не было три дня, и управляющий отелем хотел сообщить полиции о вашем исчезновении. Но, слава Богу, вы сами нашлись.
- Лондон - весёлый город, - сказал я небрежно. - Ночные клубы, костюмированные вечеринки.
- Да, сэр. Ваша одежда выглядит очень живописно.
- Спасибо, Майк. Это друзья постарались, чтобы я был похож на нищего бродягу. Мы заключили пари.
- Пари, сэр?
- Да, Майк. Мы поспорили, что я безропотно дам порвать свой костюм и проведу в этом тряпье три дня.
- У вас сильная воля, сэр. Я бы не смог.
- Ставка была достаточно высока.
- И сколько же?
- Пятьсот фунтов.
- О, сэр! Тогда - конечно, - портье кивнул головой и подал мне ключ от номера.
- Мне не оставляли писем?
Портье удивлённо посмотрел на меня.
- А от кого вы ждёте вестей, сэр?
- От жены. Её зовут Надин, она живёт в Париже.
- К сожалению, ни одного письма из Франции к кому бы то, ни было.
Мой погасший взгляд заставил услужливого британца спросить:
- Что ещё я могу для вас сделать, сэр?
- У меня к вам просьба, Майк. Позвоните вместо меня в "Марк Спенсер". Пусть повторят мой заказ трёхдневной давности, а из какой-нибудь ближайшей пиццерии хорошо бы привезли большую пиццу.
Теперь, утолив жажду прямо из-под крана в ванной, набив желудок кусками пиццы с сыром и ветчиной, я лежал в постели, поглядывая на большой пакет с одеждой. Его оставил двадцать минут назад посыльный. Сон, невзирая на усталость, наверное, благодаря боли в мышцах, пока не мог заставить меня закрыть глаза. Фраза Майка о том, что я отсутствовал всего трое суток, застряла в моей голове. Получалось – время, прожитое в прошлом, вместившее без малого три года скитаний
