Качка усиливалась. Брызги, попавшие мне на лицо, заставили разомкнуть веки. Волны перехлёстывали через щиты гоплитов, заливая палубу. Сколько прошло времени, я не знал. Геродот похлопал меня по плечу, поднялся на ноги и поспешил укрыться под навесом. Я понаблюдал за тем, как он укладывает в небольшой сундук принадлежности для письма и свиток пергамента, а потом занялся тем, что стал смотреть, что делают люди на триере.
Гребцы нижнего яруса выстроились цепочкой на лестницах, ведущих в трюм. Кожаными вёдрами люди вычерпывали грязную жижу, заливающую балласт, отправляя морскую воду обратно за борт. Эсимид стоял возле рулевого весла вместе с келейстом. Они о чём-то говорили, но из-за гула волн мне не удалось расслышать, о чём шла речь. Заметив меня, Эсимид сделал приглашающий жест рукой. Широко расставляя ноги и держась ближе к поручням, я пошёл на корму.
- Сколько нам ещё идти при таком ветре? – спросил меня Эсимид.
- Не знаю. Берега Британии давно потеряли из вида?
- Солнце до появления грозовых туч было вон в той точке, - триерарх показал рукой на небо.
- Это значит, мы идём часов шесть. Темнеет или мне кажется?
- Сзади – гроза, - обернулся в сторону Британии Эсимид.
- На вашей посудине есть вперёдсмотрящий?
- Келейст приказал рабу влезть на мачту и привязаться верёвками.
Я поднял голову и увидел человека, стоящего на поперечной рее. Его грудь перехватывал канат.
- Лучше не придумаешь, - сказал я. – Жаль - у нас нет бинокля или подзорной трубы.
- А что это такое? - спросил подошедший Геродот.
- Так называется устройство для… Впрочем, я вам его нарисую. Помогает рассмотреть предметы, находящиеся на далёком расстоянии.
Прошло ещё четыре часа.
- Земля! - крик прокатился по триере, заставив всех, кто был на палубе, поднять головы.
Далеко на горизонте чернела узкая полоска берега, которую то и дело закрывали волны.
- Ну вот. Что и требовалось доказать? - я приложил руку к глазам.
Эсимид заставил келейста переложить руль, триера немного изменила курс и пошла под углом к берегу, поворачивая вправо. Ещё через час мы уже плыли вдоль пустынной земли, отделённой от моря белой полосой песка. Паруса были убраны, вёсла спущены на воду.
- Теперь, главное - не пропустить ночью проход между Геракловыми столбами, - проворчал Эсимид.
- Он будет не скоро. Мы должны миновать всё побережье Франции, потом Португалии, а затем уже - быть настороже.
- Франция, Португалия? Никогда не слышал о них.
- Ничего. Скоро услышите от римлян. Они назовут эти земли Галлией и завоюют её.
- Не смеши меня, Максимид, - улыбнулся Геродот. - Рим – всего лишь маленький город, а римляне - варвары, которые смотрят с почтением на нас, эллинов. Правда, они воинственны, упорны, но живут своими фантазиями и несбыточными мечтами. Они даже скопировали нашу систему управления полисами, изгнав последнего царя - Тарквиния Гордого. Но римская республика - жалкое подобие нашей демократии. Даже основание города они приписывают своему первому царю Ромулу.
- А разве это не так? - удивлённо спросил я.
- Конечно, нет, - разволновался Геродот. - Хорошо известно, что после падения Трои к пустынным берегам Лация прибыли на кораблях уцелевшие троянцы во главе с Энеем. Беглецы утомились от долгого скитания по морю, и одна из женщин, её звали Рома, предложила сжечь триеры и остаться на этой земле. В честь этой славной скиталицы и был назван Рим. Скажу больше. Латин - один из вождей италиков приветливо встретил троянцев и даже выдал за Энея свою дочь - Лавинию. Чуть позже, в честь неё Эней основал город Лавиний. После смерти Латина Эней стал царствовать и над переселенцами, и над коренными жителями. Сын Энея - Юл Асканий воевал с этрусками и перенёс столицу государства в новый город – Альба Лонгу, который вскоре стал господствовать над всеми полисами Лация, а Юл сплотил города в Латинский союз. Правящая династия потомков царя Аскания Юла получила имя Сильвиев. А потом, уже в четырнадцатом поколении у рода Сильвиев появились на свет два близнеца - Ромул и Рем. Латинские племена до сих пор жили бы в хижинах и пасли коз, если бы не мы - эллины.
- Охотно верю, - сказал я. - И, тем не менее, римляне в скором времени завоюют не только Галлию, но и Карфаген вместе с Египтом.
- Карфаген? Потомков финикийцев? Римляне разобьют огромное войско Карфагена? - изумился Геродот. - Ты, что? Владеешь даром заглядывать в глаза Хроносу1?
- Если вы имеете в виду предвиденье, то да. Кое-что могу предсказать.
- Не нужно гневать богов, Максимид, - Геродот с укором смотрел на меня. - Если ты способен предсказывать будущее, в Атлантиде ты был бы герметиком2 или астрологом.
- Может, и был, - в моём голосе прозвучал вызов, но я, сразу же, постарался сгладить возникшую напряжённость и недоверие.
- Во всяком случае, вам - эллинам нужно быть с римлянами настороже.
- Скажешь это Периклу, - произнёс Геродот и отвернулся.
"Наверное, обиделся", - эта мысль испортила мне настроение, и я под осуждающим взглядом Эсимида спустился на нижний ярус триеры, найдя там укрытие под досками палубы возле связок канатов.
Несколько дней Геродот не подходил ко мне. Но потом сменил гнев на милость, и мы три дня провели в беседах. Вернее, он записывал мои выдумки об Атлантиде. В глубине души мне было стыдно, что я пичкал его небылицами. Представляю, что прочтут потомки и учёные-историки в трудах этого философа об уровне знаний атлантов. Истины ради, замечу, что я не очень-то и увлекался. Может, самую малость. Кто может упрекнуть меня в присвоении моим божественным "предкам" первенства в изобретении спичек, подзорной трубы, телескопа, азбуки Морзе, механического пианино, мясорубки и прочих достижений последующих цивилизаций? Мои фантазии приводили греков в восхищение, но с довольно большой долей недоверия. Кроме вранья, я также выдал им множество полезных сведений. Например, просветил Геродота, что Земля – шар, что она имеет ось, два полюса и вращается вокруг Солнца, что всё вокруг состоит из молекул и атомов, а за океаном в западном полушарии скоро откроют целый континент. Когда я начал повторяться, Геродот оставил меня в покое. Он задумчиво сидел над своими записями, стараясь осмыслить полученную информацию. Когда интерес к моей особе со стороны греков поубавился, я начал скучать, бродить по триере, томиться от безделья и
