Представьте себе, что перед вами - необыкновенное дерево: без ствола и без ветвей, одни только листья, развешенные как попало прямо в воздухе. И что же, увидев это чудо, вы придете к заключению, что листья возникли сами собой «из ничего»? Нет, скорее всего, я думаю, вы придете к заключению, что у странного дерева есть ствол и ветви, невидимые для нашего глаза, и каждая тончайшая веточки венчается одним или несколькими листочками, и что в расположении листьев наверняка не полный беспорядок, а есть какая-то система»22.
Мы не случайно привели столь обширную цитату. Как следует из признания известного эволюциониста, идея эволюция была призвана объяснить некий порядок в животном мире, выявленный в ходе систематизации. Такова, по его мнению, была исходная научная задача. В данном случае эволюционист Азимов прибегает к очень сомнительной уловке. Дело в том, что проблема биологической систематики сама по себе совершенно не требует, чтобы вдобавок ко всему объяснялось еще и происхождение классифицируемых объектов. Ученый устанавливает в природе некий порядок, но он при этом не обязан отвечать на вопрос, откуда этот порядок взялся. В противном случае ему бы пришлось изобретать те самые «гипотезы», от которых в свое время отмахивался Ньютон. Иначе говоря, отвечая на вопрос о происхождении установленного порядка, мы будем уже решать не научную, а метафизическую проблему.
Но именно на разрешение этой проблемы и претендуют эволюционисты. А выставлять сложившееся положение вещей так, будто систематизация животных неизбежно ведет к идее эволюции, значит подменять одну проблему другой и откровенно грешить против истины. Великие натуралисты-систематики прошлого - Карл Линней и Жорж Кювье - были одновременно противниками эволюционизма (или «трансформизма», как тогда это называлось). Открывшийся им порядок лишний раз наталкивал их на мысль о разумном устроении мира Богом (как это было и в случае с Ньютоном). Поэтому, подчеркнем еще раз, биологическая систематика не находится ни в какой необходимой логической связи с идеей эволюции.
Что касается пресловутого «древа жизни», то оно не является продуктом биологической классификации, а представляет собой умозрительную схему эволюционного развития живых организмов. И когда эволюционист Азимов заявляет, будто идея эволюции необходима для объяснения этого самого «древа жизни», он создает поистине беспрецедентный логический казус. Получается, что идея эволюции необходима для объяснения... самой идеи эволюции!
Не менее примечательно и такое восклицание Азимова: «И что же, увидев это чудо, вы придете к заключению, что листья возникли сами собой «из ничего»?». Как мы понимаем, «увидеть это чудо» невозможно в принципе, так как оно целиком является продуктом умозрения. Но для нас это восклицание весьма красноречиво. Оно наглядно демонстрирует, что рассуждения эволюционистов направлены на объяснение и обоснование собственных умозрительных схем, которые и являются подлинным предметом их осмысления. То есть, мысль эволюционистов направлена не на реальные природные объекты, а на некоторые абстракции, созданные путем отвлечения от реальных объектов и выданные за саму реальность. Это то же самое, если бы физик принял модель «идеального газа» за абсолютную реальность и стал бы выстраивать другую модель, призванную уже, в свою очередь, объяснить сам «идеальный газ».
Противники эволюционной теории часто ссылаются на ее недоказуемость. Прежде всего - эмпирическую недоказуемость. Во многом они правы, поскольку факты действительно плохо стыкуются с этой теорией. Однако при такой постановке вопроса мы затемняем подлинную суть проблемы. Как известно, доказательство правоты теории связано с ее способностью что-либо объяснить наилучшим и наиболее убедительным образом. Теории, собственно говоря (следуя учению Поппера), не доказываются, а подвергаются проверке, испытанию на пригодность. Мы можем допустить, что эволюционная теория (если она претендует на научный статус) в каких-то моментах, скажем так, недоработана. А потому эволюционисты вполне могут рассчитывать на ее дальнейшее улучшение (на что, кстати, рассчитывал и сам Поппер). Ведь и модель Коперника когда-то была несовершенной, однако это не привело к отказу от гелиоцентрической системы в пользу птолемеевской модели. В современной науке все осуществляется методом проб и ошибок. Поэтому эволюционисты всегда выйдут из тупика, сославшись на временные и вполне допустимые трудности, преследующие любую научную теорию.
Вопрос должен ставиться более принципиально. Проблема эволюционизма не в отдельных недоработках, а именно в ненаучности этого учения. И главным камнем преткновения для него выступает не отсутствие необходимых фактов, а характер самого предмета, который не имеет к фактам непосредственного отношения. Выражаясь кантовским языком, проблема эволюции антиномична по своей сути. Ее в принципе невозможно решить ни рационально, ни эмпирически. В самой идее эволюции содержится двусмысленность, приводящая к серьезным и совершенно неразрешимым противоречиям. Как будет показано ниже, эволюционистам приходится блуждать в лабиринте одного очень серьезного «эпистемологического парадокса», разрешить который можно только в случае откровенного перехода в метафизику или же полного отказа от эволюционной идеи.
Давайте ответим на вопрос, что есть «эволюция»: отвлеченная модель, принцип или же реальный процесс? Если идея эволюции претендует на объяснение реальных процессов, значит, она должна выступать в качестве отвлеченной модели. Однако это как раз то, с чем эволюционисты категорически не могут согласиться, поскольку весь их энтузиазм направлен на доказательство реальности эволюции как естественного физического процесса. И самое примечательное, что для доказательства своей правоты они ссылаются не только на воображаемое прошлое, но и на вполне наблюдаемое настоящее. Очень часто в научной и особенно в научно-популярной литературе (включая школьные учебники) приводятся примеры якобы «наблюдаемых явлений эволюции». Конечно, непредубежденный читатель прекрасно понимает, что эволюционные процессы сами по себе никогда не наблюдались. Просто эволюционисты часто некорректно отождествляют понятие «эволюция» с понятием «изменение» и, доказывая изменение, делают вид, что доказывают «эволюцию». Конкретный пример - случай с белой пяденицей, которая в новых условиях просто изменилась (оставшись на все сто процентом тем же самым видом), хотя для эволюционистов она, как мы знаем, «эволюционировала». В других случаях в качестве «наблюдаемых явлений» преподносятся эволюционистские интерпретации явлений (как в случае с окаменевшими останками, которые сами по себе ничего не «доказывают»). Впрочем, о частных примерах логических несуразиц эволюционизма мы будем говорить отдельно. Здесь же утверждения насчет «наблюдаемых явлений эволюции» мы рассмотрим в сугубо эпистемологической плоскости, поскольку данные утверждения содержать в себе смысл, идущий вразрез с претензией эволюционизма на статус научной теории. Ведь если эволюция непосредственно наблюдается в природе, значит, идея эволюции сама по себе уже ничего научно не объясняет. Ибо, в таком случае, это уже есть конкретный и наглядный процесс, существование которого не требует каких-либо специальных доказательств, а нуждается в объяснении.
Как видим, у эволюционистов в этом плане возникает невероятная путаница. С
