Такова цепочка нехитрых философских рассуждений, ведущих нас к самому важному положению эволюционизма. Его вывод не требует каких-либо эмпирических данных. Мы получаем его дедуктивным путем на основе исходного картезианского постулата о движении. Теперь, если мы переместим наш взгляд на проблему жизни, то в рамках данной системы мы приходим к следующим заключениям. Жизнь есть проявление природы. В природе все непрерывно движется и изменяется. Следовательно, жизнь также постоянно изменяется. Короче говоря, изменяется все живое как существенная составляющая непрерывно изменяющейся природы. Кроме того, даже такой важный эволюционистский тезис, как непрерывное воздействие на живой объект внешней среды (впервые детально сформулированный Ламарком) вполне согласуется с картезианским учением. Согласно Декарту, физические тела непрерывно взаимодействуют. Физический объект не только движется, но и испытывает столкновение с другими объектами, в результате чего меняется его скорость и направление движения. То есть, наиболее важные изменения состояния объекта связаны как раз с внешним воздействием со стороны других объектов. У Ламарка в качестве такого объекта уже выступает живой организм, который не только естественным образом движется и растет (как и положено любому организму), но и под внешним воздействием начинает менять свою структуру, сам характер развития (в картезианской терминологии - скорость и направление движения).
Другой важнейший философский постулат, вообще характеризующий философскую и научную мысль Нового времени, связан с абсолютизацией законов механики. Он мог быть заимствован как из картезианства, так и из ньютоновской физики. Роль механицизма в становлении эволюционной теории обычно недооценивается. Наоборот, эволюционизм обычно ассоциируется с телеологическим взглядом на мир, а телеология, как правило, противопоставляется механицизму. На самом деле идея постепенного развития (становления) мира (не важно - целенаправленного или «случайного») еще нисколько не отменяет механицизма. Идея развития, с одной стороны, и механицизм, с другой, просто имеют отношение к разным аспектам осмысления бытия. Идея развития в большей степени подлежит онтологии, механицизм – проблеме познания и описания мира. А тот факт, что методологические правила и инструментальные схемы периодически онтологизируются и становятся составной частью того или иного мировоззрения, есть неизбежное следствие популяризации философских систем и серьезных научных теорий. Нам сейчас трудно сказать, как относился Декарт или Ньютон к созданной ими модели универсума - как к отвлеченным инструментальным схемам или же как к объективному и наглядному отображению реальности. Главное, что механицистские воззрения претендовали на научность и давали ключ к пониманию многих природных явлений. И если мир можно изобразить в качестве гигантского механизма, то почему нельзя таким же образом изобразить отдельно взятый организм? Сам Декарт уподоблял животных сложноорганизованным машинам, материалист Ламетри распространил этот взгляд и на человека. Таким образом, живой организм уподоблялся агрегату, механической конструкции, и именно такое понимание жизни дало возможность сугубо «по научному» поставить вопрос о ее происхождении и развитии. Без этой механистической редукции жизнь была недоступной какому-либо научному описанию.
Дальнейшие рассуждения на тему жизни закономерно привели к выводу о происхождении простого из сложного. Если жизнь есть механический агрегат, то, несмотря на его сложность, он все же состоит из простых элементов (как и любой механизм). Сложность любого агрегата определяется количеством элементов и связью между ними. Это положение, соответственно, справедливо и для живых организмов. Следовательно, усложнение жизни заключается в увеличении количества простых элементов и в усложнении их организации. Таким образом, мы получаем следующее положение: основа жизни - в простейших элементах, а ее сложные формы есть результат сложной организации простых форм. А, учитывая то обстоятельство, что в природе все само по себе постоянно движется и изменяется, то, стало быть, организация жизненных форм есть прямой результат подобных движений и изменений. И поскольку сложные формы жизни возникают на основе простых форм, значит, в природе происходит непрерывный процесс постепенного усложнения живых организмов. Ведь в данной системе исходят из того, что все изменения в природе совершенно автономны. Поскольку живые агрегаты не созданы человеком (это очевидный факт), стало быть, они возникли самостоятельно благодаря непрерывным динамическим процессам, которые осуществляются без вмешательства Бога и совершенно доступны человеческому пониманию. А отсюда уже следует, что человек не только может признать самозарождение и саморазвитие жизни, но и в состоянии понять те законы, что лежат в основе данного процесса.
Итак, эволюционистское утверждение, что жизнь развивается во времени от простейших форм к сложным опять же является дедуктивным выводом из механицистских постулатов. Редукционистский тезис о том, что все сложное и малопонятное состоит из простого и доступного пониманию, был автоматически применен и к проблеме осмысления жизни. Вполне возможно, что редукционизм изначально имел сугубо операционное значение - вспомним хотя бы второе методологическое правило Декарта или ньютоновский постулат о простоте и единообразии природы. Но, как мы уже говорили, методологические правила и инструментальные схемы неизбежно онтологизируются в процессе их популяризации. Так случилось и с механицистским редукционизмом. Вполне инструментальный тезис о том, что живой организм есть сложный агрегат, состоящий из простых элементов, приводит к онтологическому выводу о том, что сложные формы жизни возникают из простых форм.
Как мы понимаем, и в этом случае нет необходимости прибегать к индукции, чтобы прийти к такому выводу. Можно, конечно сослаться на наглядный пример развития сложного организма из «простого» зародыша. Учитывая склонность эволюционистов к смелым экстраполяциям, нельзя исключить и такой вариант возникновения идеи «филогенеза». Однако скорее всего указанная аналогия использовалась в качестве некоей иллюстрации к выдвинутому тезису о развитии жизни от простого к сложному. То есть это была попытка на примере развития зародыша подтвердить правильность эволюционистских положений. Причем данная аналогия весьма неудачна и логически некорректна. Когда мы говорим о развитии зародыша, речь идет не о жизни вообще, а об отдельно взятом организме. Что касается зародыша, то он уже потенциально содержит в себе всю структуру взрослого организма. Нелепо и в высшей степени ненаучно предполагать, что эта структура возникает после того, как возник зародыш. Хотя надо признать, что именно такие,
