Все дело в том, что при такой постановке вопроса - о происхождении видов - идея естественного отбора, сама по себе хоть как-то эмпирически обоснованная, автоматически начинает имитировать причину эволюции. И только потому, что Дарвин, решая метафизическую проблему, вынужден был осуществить подмену тезиса: доказывая объективно наблюдаемую изменчивость в природе, он тем самым надеялся доказать эволюцию. И если изменчивость очень хорошо увязывается с идеей естественного отбора, то с этой же идеей попытались увязать и идею эволюции. И в таком контексте естественному отбору стали придавать значение некоей действующей причины эволюционного развития, хотя, как мы видели, ничего подобного в принципе предполагаться не должно, что и сам автор осознавал весьма отчетливо.
В общем, основные трудности дарвинской теории заключались не в том, что для ее обоснования не хватало какого-либо материала. Проблема носила куда более существенный характер. Дарвин впадал в явные противоречия только потому, что поставил перед собой задачу, которую невозможно решить средствами естествознания. Как мы уже говорили выше, проблема эволюции - как и всякая сугубо метафизическая проблема - при попытке ее научного решения неизбежно ведет к антиномиям. Если внимательно разобрать дарвинскую теорию, то нетрудно будет обнаружить, что ее основные положения, связанные с эволюцией, на самом деле приводят к антиномическим выводам. Именно на это, судя по всему, намекает Дарвин в своем «Введении», когда говорит о том, что в его труде нет почти ни одного положения, по отношению к которому «нельзя было бы предъявить фактов, приводящих, по-видимому, к заключениям, прямо противоположным». И эти противоречия возникают именно там, где ставится вопрос об эволюции. Можно научно обосновать наблюдаемые изменения видов, можно даже как-то обосновать значительные модификации уже существующих форм жизни (то есть «горизонтального» перехода представителей одного вида в другой). Все это так или иначе могло претендовать на роль научной гипотезы. Но когда мы ставим вопрос о происхождении видов, имея в виду зарождение живых организмов и их прогрессивное историческое развитие (то есть эволюцию), ссылки на естественный отбор не только не дают какого-либо мало-мальски убедительного объяснения, наоборот - приводят нас к неразрешимым противоречиям.
Дарвин, пытаясь разрешить какое-либо одно затруднение, неизбежно приходил к другим, еще более существенным (чего он старался не замечать). Вот самый наглядный пример. В одном месте Дарвин пишет: «С точки зрения нашей теории, продолжительное существование низших организмов не представляет никакого затруднения, так как естественный отбор, или выживание наиболее приспособленного, не заключает в себе неизбежного прогрессивного развития (здесь и далее выделено мной - О.Н.), он только использует такие изменения, которые возникают и оказываются полезными для каждого живого существа в сложных условиях его жизни»31.
Из этого признания следует, что изменения никак не направлены на неизбежное «улучшение» (то есть эволюцию) новых форм. Если исходить из рассуждений Дарвина, «приспособление» далеко не всегда означает «улучшение» (прогресс). А стало быть, «наиболее приспособленные» еще не всегда оказываются более сложно организованными (то есть более «прогрессивными»). Как утверждает сам Дарвин: «естественный отбор может градуально приспособлять существо к такой ситуации, где некоторые органы окажутся излишними или бесполезными; в таких случаях обнаруживается упрощение организации (выделено мной - О.Н.)»32. Таким образом, Дарвин не только противоречиво истолковывает роль естественного отбора в деле возникновения изменений, он, вдобавок ко всему, категорически исключается его причинную связь с процессом эволюции (если понимать под ней неуклонное усложнение организации). Более того, естественный отбор, как следует из приведенных высказываний, может способствовать и обратному процессу, то есть инволюции, деградации, упрощению. Дарвин, по понятным причинам, не развивает этот тезис. Он использует его только для того, чтобы «научно» согласовать идею эволюционного развития с очевидным фактом существования «низших форм». Его подлинные затруднения как раз и вызваны тем, что воображаемый процесс, который отвлеченно можно «объяснить» как угодно, приходится увязывать с тем, что можно наблюдать реально (без чего, как мы понимаем, никакого «научного» объяснения не получится).
По логике естественного отбора «прогрессивные» («улучшенные») формы должны неизбежно подавлять или истреблять «отсталых». Последних, таким образом, оставаться не должно. Все «низшее» в природе, рассуждая отвлеченно, необходимо стремится к исчезновению. Такой математически однозначный вывод мы получаем путем дедукции. Но поскольку эволюционисты претендуют на роль ученых-эмпириков, а не спекулятивных философов, им приходится обращаться к реальности. А в реальности «низшие» формы не только никуда не исчезают, но живут в огромных количествах и вполне хорошо себя чувствуют. Это уже очевидный факт, и только глупец будет его оспаривать. Ведь и человек - как самая «высокоорганизованная» форма - питается не себе подобными, а теми, кого он «опередил» в своем развитии. И если мы продолжим рассуждение, то можем прийти к совершенно нелепому умозаключению: «высшим» формам для выживания совершенно необходимы «низшие», которыми они питаются; однако «низшие» есть наименее приспособленные, и, как таковые, они неизбежно должны исчезать; но, стало быть, их исчезновение приведет к столь же неизбежному исчезновению «высших». На основании этих посылок нам придется сделать абсурдное заключение: выживание «высших» как «наиболее приспособленных» неизбежно ведет к их исчезновению (поскольку предполагает исчезновение «низших», без коих «высшие» жить не могут).
Чтобы избежать этого порочного круга и примирить отвлеченные положения с реальностью, Дарвину пришлось признать, что приспособляемость живых организмов не связана с повышением уровня их организации. И, таким образом, естественный отбор может работать как на «повышение», так и на «понижение». Главный критерий отбора - способность выживать в сложных условиях. А каким способом это достигается, уже не суть важно.
Казалось бы, таким путем Дарвину действительно удалось избежать серьезных затруднений. Однако как раз здесь мы сталкиваемся с затруднением, еще более сложным и совершенно неразрешимым. Ведь если естественный отбор может действовать в двух совершенно противоположных направлениях, следовательно, с его помощью можно столь же легко обосновать и процесс инволюции. Иначе говоря, когда дарвинисты заявляют, будто теория Естественного отбора убедительно доказывает эволюцию, они упускают из виду, что эта теория столь же «убедительно» может доказать и обратный процесс. Это - во-первых. А во-вторых, учитывая научный принцип причинности, такая антиномия совершенно не укладывается в рамки научного объяснения. В науке причина должна четко и недвусмысленно определять следствие, без каких бы то ни было
