- Простите господин. Я сам виноват в этой неловкости, - Ютака почтительно склонился перед главарём якудза. - Это всё старая школа. Время идёт вперёд, не оставляя нам некоторые секреты владения мечом. Многие мастера забыли искусство защиты прошлого.
- Ладно, ладно, - злясь на старика и свою неловкость, но стараясь сохранить лицо, ворчал Масуда. - Когда рука заживёт, мы постараемся запомнить твои удары, а потом повторим поединок. Уверен, ты не станешь скрывать от меня свои секреты. А сейчас мне пора.
Оябун, оттолкнув телохранителей, поднялся на ноги и шёпотом сказал владельцу додзё.
- Присмотрите за ним. Его мастерство достойно уважения. Когда он передаст свои знания мне, я решу, что с ним делать.
Ближе к вечеру снова зазвонил телефон. Мастер Юкабаяси снял трубку, немного послушал и поспешил включить телевизор. Диктор с бесстрастным выражением на лице читал текст:
«Сегодня после деловой встречи в одной из гостиниц Токио от внезапного сердечного приступа скончался один из самых известных и могущественных главарей якудза Мацуда Кенто…».
В дальней комнате школы это сообщение расслышал и старик. Он удовлетворённо улыбнулся, вздохнул и вспомнил своего наставника из клана Кудзикири. Только там - в родной для Ютаки глуши учили самой страшной разновидности гипноза ниндзюцу-Кобудэра и секрету молниеносного, словно удар змеи, прикосновения к определённой точке на шее врага, после чего наступала отложенная на время смерть жертвы.
1 Цубутэ, сякен. Метательное оружие ниндзя, звёздочки и стрелы.
2 Приспособления для преодоления стен (Синобикаги - посох с крюком и петлями для ного, Кагинава - кошка, типа якоря с верёвкой, Тобибасиго – верёвочнвя лестница с крюком.)
3 Сикомэ-дзуэ – скрытое холодное оружие, замаскированное под бытовые предметы.
4 Кисеру-тэппо. Духовое ружьё, сделанное под курительную трубку.
5 Кобудэра – разновидность гипноза.
6 Кумитё или оябун. Центральная фигура в якудза, главарь.
7 Таби и дзори. Таби – носки с разделённым большим пальцем. Дзори – сандалии.
8 Синоби-гатана или Ниндзято – меч ниндзя.
31.05.2010
Такаюки
- Сколько можно сидеть ночами в этой проклятой мастерской? Одних дров сожжено в плавильной печи столько, что ими можно в зимние ночи согреть все дома в деревне. Нет, чтобы заняться полезным делом - лепить чашки из глины, продавать их туристам, приезжающим к морю поглазеть на волны и на нас - простых людей, которых время скоро проглотит вместе с лодками и рыбацкими сетями.
Ворчание жены в маленьком саду, где она, сидя на циновке под персиковым деревом, кормила жидким куриным супом ребёнка, нисколько не трогало Такаюки1. Он слушал её в пол уха и воспринимал это ворчание, как определённый ритуал, без которого в доме стало бы тихо и скучно.
Такаюки смотрел в форму, где остывало, переливаясь оттенками красного, бордового и ярко-жёлтого, его новое творение. Он с чувством хорошо сделанной работы предвкушал, что через несколько минут, когда бронза остынет, его сильные кулаки раскрошат глиняную форму, и явится солнечному свету чаша, которая вечером, если пойдёт дождь, даст ему возможность насладиться глубоким чистым звуком. То, что дождь будет, Такаюки не сомневался, потому что с востока к заливу медленно, но верно приближалась огромная туча.
- Мальчик мой, как было бы хорошо, если бы твой отец, одержимый несбыточными мечтами, сделался обыкновенным уважаемым гончаром. Что скажешь на это, Хотару2?
Такаюки усмехнулся и покачал головой, не отрывая взгляда от густеющей и меняющей цвет бронзы. Их маленький сын ещё не умел разговаривать, а только ворковал, словно голубь, поселившийся под черепичной крышей старого дома. Ничего, скоро мальчик подрастёт и начнёт помогать отцу в мастерской.
Будто прочитав мысли мужа, Аими громче, чем обычно, сказала:
- Нет, мой маленький Хотару. Ты даже не думай о бронзе. Ты станешь моряком, тебя возьмут на большой пароход. Там ты будешь работать, не жалея сил и, может быть, дослужишься до рулевого. Я ещё увижу тебя капитаном корабля. Плавильная печь лишит тебя будущего. Она приносит твоему отцу одни разочарования. Не хочу, чтобы ты стал таким же безумцем, как он.
Такаюки посмотрел в сад через щель в стене хижины, которую он гордо называл своей мастерской. Эта постройка, как и дом с маленьким садом, крошечным прудом, где, сколько он себя помнил, плавали ленивые золотые рыбки, достались ему от отца, а тому от деда. Старые доски и брёвна почерневшие от времени, выброшенные когда-то на берег морем, совсем рассохлись. Было видно, как Хотару, пока мать отвернулась, опустил маленькие пальчики в остывший суп. Потом он встал на колени и, помогая себе одной рукой, а вторую держа на весу, пополз по направлению к пруду - кормить рыб.
- Эй, Аими! Твой ребёнок сейчас утонет, - крикнул Такаюки.
Жена испуганно вскрикнула и перехватила Хотару у самой воды.
- Вот непоседа. Нет, чтобы, подражая отцу, сидеть тихо и слушать ветер, приносящий с моря разные звуки. Скажем – шум дождя или пение птиц, прилетающих с тропических островов, так ты норовишь влезть в этот, кишащий рыбами, пруд. Быть тебе бедным рыбаком, а не капитаном. Или вот. Будешь смотрителем маяка.
Такаюки снова улыбнулся.
"Вот только что ворчала на меня, упрекая за то, что вожусь с металлом целые дни, и тут же ворчит на мальчика. Ну, кто виноват, что парень похож на ртуть или горячую, разогретую огнём бронзу, текущую по наклонному желобу в форму?", - подумал он. - "Ох уж эти женщины!"
Тем временем, отлитая чаша остыла, и Такаюки разбил глину. Целую минуту он любовался лепестками цветов на бронзе и иероглифами, которые составляли слово "Котоне3".
"Конечно, ещё придётся поработать резцом, чтобы убрать наплывы металла, но главное не это", - размышлял Такаюки, задумчиво вертя чашу в руке. - "Посмотрим - будет ли она ЗВУЧАТЬ?"
От нетерпения услышать пение бронзы у него затрепетало в груди сердце.
"Зачем ждать ливня?", - спросил он сам себя и заторопился, - "Скорее,
