Такаюки оглянулся. В углу мастерской стоял большой чугунный ковш с водой, в котором он охлаждал литьё, когда спешил сделать очередную безделушку на продажу. Он ещё раз проверил записи деда и отца. В старой рукописной книге были зашифрованы секреты изготовления чаш. Тень досады пробежала по лицу мастера.
"Нет, чтобы оставить мне рецептуру добавок, какое дерево использовать для огня, состав глины для форм, сколько песка добавить в смесь. Им нужно было напустить тумана, чтобы каждое следующее поколение рода Хидзёси мучилось, добиваясь совершенства путём проб и ошибок", - подумал Такаюки.
Мастер прикусил язык. Плохо отзываться о предках - дурная привычка. Духи умерших, обитающие в саду, всё слышат. Такаюки даже в мыслях старался избегать упоминания фамилии Тоётоми, которую император дал роду Хидзёси, поднявшемуся к вершинам власти из среды сельских самураев. Уважение к основателю рода властному Ода Нобунаги и преданность его памяти сыграло с кланом злую шутку. Давным-давно - во время битвы за Осаку большинство членов семьи погибли, и род Тоётоми угас. Прадед Такаюки был ранен, выжил, потом бежал в глушь, подарил морской пучине меч воина и затаился, сделавшись верным учеником деревенского кузнеца. Он оставил мечты о воинской славе и стал одержим тонким звуком бронзы.
1Такаюки - яп. имя. Движущийся к вершинам.
2Хотару - яп. имя, означющее Светлячок.
3Котоне - яп. Арфа.
"Наверное, эта одержимость и передаётся по наследству в нашем роду вместе с этой лачугой, старой печью и запасами руды", - думал Такаюки, подвешивая на длинной верёвке чашу за литые петли к потолочной балке.
Он налил воды в пустую бутылочку из-под сакэ, влез на табурет и, осторожно наклоняя сосуд, позволил первой капле пролиться вниз.
Тонкий чистый, необычной красоты тихий звук раздался под сводами мастерской.
- Неужели? - прошептал Такаюки.
"Или слух подвёл меня? " - подумал он, снова наклоняя бутылочку.
Ещё несколько капель пролилось в чашу.
"Получилось, получилось!"- мысленно ликовал мастер.
Он обернулся на шорох. В проёме открытой перегородки стояла Аими, держа на руках сына. Она изумлённо смотрела на мужа. Чёрные волосы оттеняли бледное, красивой формы, лицо. Крылья тонкого носа трепетали от едва сдерживаемого частого дыхания. Она слегка запыхалась. Полные, цвета красной розы, губы, приоткрылись в слабой улыбке.
"Какая красивая у меня жена", подумал Такаюки. - "Следующую чашу я назову Аими1".
- Что это было? - спросила женщина.
- Это было то, на что я потратил всю жизнь. Я разгадал секрет клана Хидзёси и теперь могу подарить духам побережья новые голоса.
- Неугомонный, - ласково произнесла Аими. - Правильно люди называли твоего отца и деда сумасшедшими.
- Пусть их, - легко согласился Такаюки и спрыгнул вниз. - Как там дождь, далеко?
Аими оглянулась.
- К вечеру будет точно.
- Тогда, прошу тебя, не мешай. Мне нужно успеть сделать ещё несколько чаш, - сказал Такаюки, подбрасывая в печь, отобранные заранее сухие куски дерева.
- А ребёнка оставь в покое. Придёт время, и он сам выберет, что ему нужнее - тайны звука или рыбацкая сеть.
Не обращая больше внимания на жену и сына, он принялся счищать кору с толстых веток вишни и груши, собираясь дать пищу огню в печи.
- Все вы Хидзёси - безумцы, - тихо сказала Аими.
Она подошла ближе, погладила мужа по вспотевшей спине, посмотрела на груды мышц, приподнимающих смуглую кожу на плечах и запястьях. Ожоги от горячего металла чернели пятнами неправильной формы на руках мастера.
- До дождя не успеешь.
- Должен успеть, - сказал Такаюки, не глядя на небо.
Вечером уже в сумерках начался дождь. Жители деревни: рыбаки, не успевшие свернуть сети, приезжие торговцы рыбой, оценивающие на берегу у лодок вечерний улов, женщины, готовившие ужин в своих домах, туристы, заполнившие в эту пору единственный ресторанчик в центре деревни, поднимали головы и прислушивались.
К звуку, похожему на звон соприкасающихся мечей, к которому все уже привыкли и который поднимался от многочисленных бронзовых чаш, подвешенных одна над другой под крышами домов, прибавился новый.
Он напоминал переливающийся звук арфы.
1Аими - яп. имя, означающее Красота любви.
Говорящий с листьями
Торговец солью остановил своего вьючного буйвола сразу за мостом. Старое ветхое сооружение было перекинуто через реку, которая почти исчезла из-за жары. Дальше дорога петляла среди полей, которые только с большой натяжкой можно было назвать посадками риса. Жалкие высохшие от зноя ростки лежали на красной земле, покрытой бесконечной сетью трещин. Торговец посмотрел вперёд. До деревни ещё оставалось три сотни дхануш1. Солнце давно достигло зенита, поэтому следовало торопиться, иначе время для удачных сделок в следующем селении будет упущено. Торговец взял себе за правило – поспевать за день сразу в три деревни. Он и пути выбирал таким образом, чтобы всегда возвращаться домой с пустыми вьючными мешками. Но буйвол, когда его потянули за повод, привязанный к медному кольцу, продетому через ноздри, неожиданно упёрся и не желал двигаться с места. Он отвернул морду от хозяина и смотрел куда-то в сторону.
- Знаю, знаю. Тебе хочется пить и есть, но ведь и мне тоже, - тихо проворчал торговец. - Только - сначала сделаем дело. Ты же не хочешь, чтобы мы возвращались домой в сумерках и сами попали на ужин какому-нибудь бродячему тигру?
Купец проследил за взглядом буйвола, надеясь порадовать свои глаза видом колодца или ручья, но животное смотрело не на мелкий, местами пересохший узкий поток, а немного правее.
На берегу реки сидел мальчик и держал на ладони пожелтевший от жары лист баньяна. Почти голый - в одной набедренной повязке, с густыми чёрными вьющимися волосами собранными на затылке в пучок, парнишка склонился к своей руке и будто прислушивался. Он совершенно не обращал внимания, ни на буйвола, неожиданно разбудившего окрестности протяжным мычанием, ни на пришельца, держащего в руках повод, ни на два больших мешка, привязанных к спине животного.
“Что это он там делает? - подумал торговец, отпуская верёвку. - Сидит один, вдали от деревни. И это в то время, когда все мужчины - на полях, а женщинам нужны помощники в их убогих домах. У него что, нет других дел, кроме пустого созерцания какого-то высохшего листа баньяна?"
- Он ещё жив и говорит со мной, - голос мальчика прозвучал неожиданно.
Путник вздрогнул и оглянулся. Он решил, что кроме него рядом есть ещё кто-то.
- Это ты мне? - спросил купец, снова поворачиваясь лицом к мальчику.
- В нашей округе есть только один торговец
