- Пусть так, - с показным смирением согласился Иёри. В нём росла злоба к этому сытому весёлому монаху. - Зато я знаю про заговор, о котором наверняка захочет услышать ваш настоятель.
- Удивляюсь, почему ты ещё жив, если носишь на себе груз опасной тайны? - сказал монах, подходя ближе. - Ладно. Держись рядом со мной. Пошли.
Иёри поспешил за монахом, а тот свернул с основной дороги на боковую тропу. Заметив, что оружейник замедлил шаг, монах обернулся.
- Не бойся. Тут неподалёку есть деревня и приют для путников. Дождь усиливается, а нам не мешает поесть и просушить одежду. Давай, двигай ногами.
Они прошли ещё три тё и, обогнув высокую изгородь, увидели слабый свет, который пробивался через щели приземистой, довольно большой постройки с длинной и широкой лестницей перед входом. За домом блестели мокрые стены и соломенные крыши десятка хижин.
- Заходи, - сказал монах, отодвигая в сторону перегородку. В недрах приюта слышались голоса и глухие стуки.
Иёри оставил свои грязные соломенные дзори под широким навесом у порога, переступил на не очень чистое, мокрое татами и, сделав несколько шагов, остановился у следующей перегородки. Кто-то, чья тень виднелась за фусума, очевидно услышав скрип досок, отодвинул перегородку, и взглядам путников открылось широкое и длинное пространство, тускло освещённое бумажными фонариками. Мелькнуло женское кимоно, белое лицо и чёрные длинные волосы. Лестница в три ступени сразу за помостом перед фусума вела вниз и заканчивалась деревянным полом в просторном зале, где было тепло и душно. Несколько человек, сидевших на пятках возле низких столов, замолчали и повернули головы ко входу. Монах подтолкнул Иёри в спину, и они вошли. Маленький человечек с седым пучком волос на затылке спешил им навстречу, кланяясь и показывая рукой на свободный столик в углу.
- Ирассяимасэ. До зо окакэкудасай1, - суетился старик, зачем-то вытирая тряпкой татами из рисовой соломы
- Сакэ и что-нибудь из еды, - бросил ему монах, пристраивая рядом с собой свой посох.
Седой старичок в который раз поклонился и, тихо повторяя заказ вслух, исчез за бамбуковой ширмой, откуда доносились звяканье посуды и запахи сырой рыбы.
Молчание, которое воцарилось на время, которое потратили остальные посетители на разглядывание вошедших путников, прервалось. Гул голосов постепенно заполнял пространство. Иёри потянул из-за спины рогожный свёрток, поставил его между ног, развязал бечеву, перехватывающую горловину, и ощупал рукой ножны вместе с рукоятями мечей. Внутри свёртка всё оказалось сухим. Оружейник облегчённо вздохнул и расправил плечи, наблюдая, как от мокрой ткани кимоно начал подниматься пар.
- Что ты там щупаешь? - спросил монах, в свою очередь внимательно разглядывая людей за столами.
- Так, ничего, - буркнул Иёри, поворачивая голову вслед за взглядом монаха.
За столиком слева от них четыре человека похожих на мелких торговцев играли в кости. Почти у самого помоста выделялась необычной шириной спина обтянутая коричневой плотной тканью кимоно, на котором можно было различить цветок фудзи2. У локтя самурая оружейник заметил рукоять утигатаны. Рядом лицами к залу сидели ещё двое буси, одетые в кимоно такого же цвета.
- Кто-то из кланов Като или Наито, - тихо сказал монах. - Не смотри на этих парней так пристально, - предупредил он Иёри, отворачиваясь.
Но было поздно. Один из самураев поднялся и прошёл мимо монаха, с которого в этот момент служанка снимала промокшую накидку. Капюшон скользнул по руке буси, оставив грязный след на рукаве кимоно. Человек остановился, его левая ладонь обхватила ножны меча у самой рукояти.
- Эй, хозяин, - закричал самурай, останавливаясь. - С каких это пор бродячие монахи пьют сакэ? Или они забыли про обет воздержания?
Седовласый хозяин харчевни выскочил из-за бамбуковой ширмы и замер, не зная, что предпринять.
- Успокойтесь, господин. Мы, всего лишь, путники и не доставили бы вам хлопот, если бы на улице не лил дождь, - вежливо сказал монах, не поворачивая головы. - Нам нужно немного обсохнуть и перекусить, а потом мы уйдём.
Иёри заметил, что локоть монаха пододвинул ближе к телу посох.
- Можете убираться прямо сейчас, - правая рука самурая потянулась к рукояти утигатаны.
Монах мгновенно поднялся на ноги, оттолкнув в сторону лавку. В его руках уже чернел посох. Раздался глухой звук бьющейся глиняной посуды. Это вскочили самураи. В наступившей тишине стал слышен шорох стали, вынимаемой из ножен. Иёри нырнул под стол, прижимая к груди свёрток.
И тут взвыл хозяин заведения. Его тонкий голос звучал на одной ноте. В звуке слышался страх и сожаление о грядущих убытках и уже разбитой посуде. Он рвал волосы на своей голове и размазывал сопли по щекам.
1 Ирассяимасэ. До зо окакэкудасай (яп.) - Добро пожаловать. Проходите.
2 Фудзи - глициния. С начала 10 века, в правлении императора Дайго изображение глицинии использовалась в качестве украшений на тканях при императорском дворе. Знак цветка был пожалован клану Фудзивара в качестве герба. Семь основных семей и 97 ветвей клана также использовали его. Стилизованное изображение глицинии использовали в своих монах –гербах военные кланы, чьи родовые имена оканчивались иероглифом "фудзи", который может читаться и как "то".
- Заткнись! - крикнул ему один из посетителей.
Буси, облачённый в плотное кимоно с моном фудзи на широкой спине, впервые подал голос:
- Здесь тесно, и потолок слишком низкий. Эй, монах! А не подышать ли нам свежим воздухом?
Спутник Иёри прочистил горло.
- После вас, господин.
Буси попятились, держа наготове мечи. Монах, отбрасывая босыми ногами осколки чашек, последовал за самураями. Все остальные оставили свои дела и, образовав телами ручеёк, просочились через обе перегородки на помост. Люди уселись под навесом и приготовились получить бесплатное зрелище. Иёри, обнимая свой свёрток, последовал за любопытными и встал, опираясь спиной о столб.
- Скверная ночь, чтобы умереть, - сказал монах, перехватывая удобнее посох.
Самураи, не отвечая, стали двигаться в стороны, освобождая друг другу пространство и заставляя монаха стоять так, чтобы свет из открытых перегородок деревенского приюта слепил противнику глаза. Иёри заметил, что его спутник был не против такого манёвра. Монах предпочитал, чтобы свет падал на лезвия клинков, а косой дождь бил в лица самураев. Первым к монаху рванулся буси, которому капюшон сохэя испачкал руку. Посох монаха описал полукруг, отбивая удар, обвёл лезвие и быстрым выпадом угодил в голову неосторожному противнику. Острый, обитый железом, конец дерева вонзился человеку между глаз.
