Иайдо

стало клонить ко сну. Вагнер замолчал, тайком наблюдая, как голова девушки клонилась всё ниже, пока румяной щекой не упёрлась ему в плечо. Он осторожно сел чуть ниже, чтобы Микки было удобно и, неожиданно для себя почувствовал в своём сердце приятную лёгкость умиротворения и теплоту нежности.

                                     Глава 7

   Мацудайра Такеёдзу сидел на маленьком стульчике, поставленном слугами под ветвями деревьев на одной из земляных террас, опоясывающих замок. Самурай спокойно наблюдал за неторопливыми движениями буси, который отвечал за безопасность владений Такеёдзу во время недавнего набега воинов Мацудайра на деревню, принадлежащую клану Асакура.

   Стоящий на коленях перед Такеёдзу пожилой самурай снял плотное серое кимоно, раздвинул полы нижнего белого, оголил впалый живот, потом сел на пятки и обернул чистым листом бумаги рукоять и часть лезвия обнажённого вакидзаси. Затем буси, не торопясь, отложил клинок в сторону, взял в руки лист бумаги меньшего размера, где чернело несколько иероглифов. Приблизив бумагу к глазам, он с чувством прочёл:

   "Холодный сильный ветер смял розы лепесток.

    О чём ещё жалеть?

    Когда лежит в ладонях хранитель чести¹".

   Буси медленно свернул лист бумаги в трубочку и, поклонившись, протянул её, глядя в землю, прямо перед собой. Ещё один самурай, стоявший рядом, взял хайку, поклонился пожилому буси и передал стихотворение Такеёдзу. Тот достал из-за пояса веер, указал им на место рядом с собой и наклонил голову. Бумага, положенная у колена главы клана Мацудайра, разворачиваясь, покатилась по склону террасы. Все, кроме воина, которому предстояло сделать себе сеппуку, проводили листок глазами. Стоящий в стороне самурай медленно и торжественно обнажил свой меч, набрал воды ковшом из деревянного ведра и тонкой струёй облил обе стороны клинка. Затем, поднял меч над головой и застыл. Услышав, что плеск воды за спиной прекратился, старый буси поклонился своему вакидзаси, взял его в обе руки, вздохнул, напряг мышцы плеч, с хрипом выдохнул и вонзил клинок в собственный живот, ведя лезвие от левого бока к правому.

   Тонкое татами под самураем окрасилось кровью, из разреза наружу полезли кишки. Тело буси стало клониться вперёд. Он со стоном открыл рот и начал часто и хрипло дышать. Помошник-кайсяку взмахнул мечом, и голова старика, отделившись от шеи, покатилась под ноги Такеёдзу. Вверх ударил фонтан крови.

   - Хай, - сказал Такеёдзу, наступив подошвой дзори на отрубленную голову.

   Затем он встал, засунул веер за пояс и пошёл вниз по склону к воротам замка.

   - Что говорят на дорогах? – спокойно спросил Такеёдзу у молодого самурая, идущего рядом.

   - Всё так, как вы задумали, господин! Во всём обвиняют монахов Мии-дэра.

   - Я не об этом спрашиваю. О щенке, укравшем мой меч, о сыне ничтожного таракана, которому повезло зарезать моего старого, верного буси.

   - Простите, господин. Я посылал шпионов по всем дорогам, уходящим от замка. В одном постоялом дворе видели монаха. С ним был парень. По описанию он похож на нашего кузнеца. Этот монах поссорился с тремя ронинами. Двоих убил посохом, а одного мечом, который кинул ему во время схватки наш кузнец.

   - Это значит? - остановился Такеёдзу.

   - Наш щенок ушёл с монахом в сторону Мии-дэра.

   - Хорошо. Возьми двух буси, лошадей, и отправляйтесь в Ига². Договорись с любым кланом синоби-но моно³. Пусть пошлют людей в Мии-дэра. Поставь им цель - вернуть мой меч. Заодно - путь обыщут все вещи, всё жилище оружейника. Там должен быть ещё один клинок. Я знаю это. Не зря в хижине ночами горел свет. Оба меча вместе с парнем пусть привезут в мой замок. Если не получится захватить Иёри, разрешаю убить его, желательно - медленно. Скажешь: "Размер моей благодарности будет зависеть от скорости исполнения услуги".

   - Хай, господин! - Иоширо поклонился, повернулся и побежал вниз по дорожкам, петлявшим вокруг террас к воротам замка.

   "Щенок, которому я дал кров и пищу, превратился в волчонка, - думал Такеёдзу, медленно вышагивая вдоль карликовых сосен, укрепляющих своими корнями песчаную подушку фундамента казармы наёмной пехоты. - Он посмел застать врасплох моего вассала и выкрасть меч. Парень считает, что я не знаю, кто именно выковал клинок, принадлежащий мне по праву. Ха…" - самурай присел, придержав левой рукой свой вакидзаси. Правой он поднял с земли сухую веточку.

   "Наивный простофиля. Меч Мастера настоящий самурай не спутает ни с одним клинком, пусть даже кто-то попытался бы подменить его прекрасной подделкой. Парень думает - я не догадался, что он был учеником Мастера? Утигатана останется собственностью рода Мацудайра. Клянусь Кагуцути-но ками⁴. Я верну этот меч. И судя по остаткам металла, полированных деревянных пластинок, бронзовых опилок и лоскутков кожи в кузнице, Иёри выковал ещё один клинок. Посмотрим, насколько он хорош. Этот меч будет последним, который сделал в своей никчёмной жизни малыш Иёри".

   Такеёдзу обернулся на стук копыт. Из-за поворота стены вынеслись во весь опор три всадника. Они проскочили в ворота и исчезли, оставив после себя запах конского пота и облако пыли. Такеёдзу мысленно похвалил Иоширо. На одежде самураев не было никаких отличительных знаков рода Мацудайра. Все они были одеты в простые, простёганные чёрной нитью кимоно серого цвета. У каждого за поясом торчали рукояти, обычных, ничем не примечательных мечей, которые можно было увидеть в руках нищей самурайской пехоты или ронинов.

¹ Хранителем своей чести самураи называли короткий меч - вакидзаси.

² Ига - провинция, где появилась школа ниндзя Ига-рю.

³ Синоби-но моно (яп.) - шпион, лазутчик, наёмный убийца.

⁴ Кагуцути, также называемый Кагуцути-но ками или Хомусуби является ками огня в японской мифологии.

                                                   ***

   К людям, чьё ремесло, так или иначе, было связано с обработкой металла, в монастыре относились с уважением. Иёри ждал, что с таким же почтением будут относиться и к нему, но ошибся. Молодой оружейник, бывший ученик монастырского кузнеца - Масару, казалось, не замечал парня поселившегося в мастерской старого Шо. Монахи, которые нуждались в новых наконечниках для стрел, накладках для доспехов или в починке оружия, обходили стороной нового мастера, а по мелочам обращались всё к тому же престарелому Шо.

   А тот, всё, что зарабатывал, прятал по мешочкам, сверткам, глиняным кувшинам, чтобы передать с каким-нибудь странствующим монахом в монастырь Кофуку-дзи. Старик делал это потому, что сам был сторонником учения Хоссо-сю¹ и не тратил своё время на повторение сутр Лотоса² вместе с монахами Мии-Дэра.

   Если бы не рис, присылаемый раз в неделю по приказу брата Го, Иёри снова бы голодал. Ему оставалось - ходить по деревням, окружающим монастырь и унижаться перед