В ночи клочья шерсти разбрасывались у входа в палатку разыгрываемой жертвы, Григорий Николаевич издавал громкий медвежий рык и ронял на землю какой-нибудь казан или сковородку, а на утро все толпились на месте происшествия и неестественно-противными голосами обсуждали ночной визит. Кто-то покупался на дешевизне, а кто-то смотрел скептически на воодушевленных собратьев и внимательно присматривался к подозрительным ошметкам:
- Что-то этой шерсти тут слишком много, он линяет, этот ваш медведь, что ли?
Гриша и Вадим вздыхали: перестарались.
Горных козлов с каждым годом становилось все больше, увидеть мирно пасущееся на склоне стадо не составляло особого труда, только для этого следовало пораньше встать.
Несколько раз видели ласок, чудесных зверьков в золотистой шубке, с глазками, похожими на черные бусинки на небольшой аккуратной головке; как-то раз в лагерь принесли выпавшего из гнезда орленка. Орленок смотрел строго, часто поднимал недавно оперившиеся крылья, никого не боялся и с удовольствием склевал поднесенного к носу кузнечика. Его увезли в Ташкент, выкормили, держали в клетке, но он сумел выбраться из нее и улететь от приемных родителей. Я думаю, поднявшись высоко над городом, он увидел зоркими глазами родные горы и взял верное направление.
Вот, пожалуй, и все наши встречи с дикими животными. Кабанов, барсуков и дикобразов видеть не доводилось. Да, а еще на Саргардоне, неподалеку от нашей палатки, на откосе среди камней проживало в норке семейство сусликов. По утрам они выходили на свет божий, садились столбиками на жирные задние лапки и начинали пересвистываться.
Но в разное время на Акбулаке проживало множество собак и кошек, как местного значения, так и привозимых нами из Ташкента.
На кордоне с кошками ничего не получилось. Алик пытался их завести на страх мышам и крысам. Он приходил в лагерь, просил, чтобы мы отпустили с ним на некоторое время нашего Тимошу для романа с его тоскующей кошкой, но у Тимоши была своя жена Мурка, и чихать он хотел на местную достопримечательность. В первую же ночь удрал и вернулся в родную палатку. А, может, потом и наведывался к соседке по ночам, кто его знает, только вскоре жительница кордона пропала. Кошка была красивая, пушистая, ласковая, скорее всего, ее украли проходящие туристы.
Тимофей и жена его Мурка прожили на Акбулаке, на лоне природы, целый месяц. Но вот настала пора уезжать. В четыре глаза наши звери внимательно наблюдали, как мы собираем вещи, снимаем и складываем палатку, сносим в машину матрасы. Видимо, они что-то поняли, и когда мы бросились их звать, чтобы затолкать в «Чебурашку», ни одного кошака на месте не оказалось. Битый час мы потратили на то, чтобы обнаружить их, сидящих высоко на дереве. Чертыхаясь и проклиная всех кошек на свете, Кирилл полез на орешину, снял покладистого, несколько флегматичного Тимофея, а негодница Мурка кубарем слетела вниз и лихо вскарабкалась на ветку соседнего тополя. Мы стали трясти тонкое деревце, пытались ее сбить, сулили все возможные на свете блага. Но она только сильнее впивалась когтями в кору, и ни за что не хотела спускаться.
Долго мы с нею возились. Наконец, кошка была поймана, я понесла ее к машине. Возле самой дверцы она каким-то чудом вывернулась из рук и дала деру. Пришлось все начинать сначала. Вконец рассерженный, муж сел за руль, поклявшись самыми страшными клятвами больше никогда не возить на Акбулак кошек.
Никиты в тот кошачий год с нами не было, он служил на флоте, в Североморске, Наташа перешла в десятый класс. С нами были в той поездке два моих бывших ученика, только что окончившие исторический факультет. Но я не о них хочу рассказать, я хочу продолжить историю с кошками.
Итак, мы едем домой впятером по уже неоднократно упоминавшейся горной дороге. Кирилл за рулем, я на переднем сиденье, в ногах куча барахла. Сзади Наташа и пара здоровенных парней; на крыше автомобиля багажник, на багажнике груз, высотой в половину «Чебурашки». Некуда было деть две драгоценные керосиновые лампы. Мы слили из них керосин и вручили ребятам, наказав обращаться с лампами осторожно, и особенно беречь дефицитное ламповое стекло. Незачем напоминать, что на подъемах пассажиры должны были выходить из машины.
Все вышли на очередной крутизне и, растянувшись цепочкой, побрели пешком, оставив шофера подниматься на горку, а потом остужать мотор.
А на берегу реки, ничего такого особенного не ожидая, спокойно стоял рыбак и удил рыбу. Внезапно, к великому его удивлению, появилась из-за поворота длинноногая, стройная девица. Нет, в появлении девицы ничего удивительного как раз не было – красивые и длинноногие на Акбулаке водились. Но на плечах у этой возлежал огромный, полосатый кот, придерживаемый за передние и задние лапы, спущенные по обе стороны длинной лебединой шеи.
Наталья невозмутимо прошла мимо, кивнула головой, здороваясь, и скрылась за ближайшим поворотом. Рыбак проводил ее настороженным взглядом, но на этом его испытания не кончились.
Следом за исчезнувшей из глаз юной леди, появился голый по пояс молодой человек, одетый в шорты и шлепанцы. В руках у парня не было ничего, кроме совершенно неуместной в данной ситуации керосиновой лампы. Помахивая лампой, как кадилом, он шел, напевая что-то себе под нос. Рыбак и его проводил удивленным взглядом.
Каково было его изумление, когда следом за первым, появился второй, точно так же одетый, такой же светловолосый с точно такой же керосиновой лампой. Рыбак уронил удочку, зажмурился и затряс головой. Но и это был не конец. На сцене появилась я с Муркой на плечах, с перекинутыми на грудь ее передними и задними лапами, крепко сжатыми моими руками.
Полагаю, рыбак подумал, будто все это ему мерещится с перегрева. Но тут из-за поворота появился, переваливаясь с боку на бок знаменитый ЗАЗ-965, и все встало на свои места. Подул ветерок, зашумела в реке вода, запели птицы. Рыбак повел головой, поднял с земли удочку, нацепил на крючок ягодку магалебки и вернулся к прерванному занятию.
Собака Найда и кошка Коша принадлежали Скворцовым. Найда приблудилась к ним в Ташкенте уже во взрослом состоянии. Однажды Вадим открыл гараж, чтобы поставить машину, и обнаружил внутри испуганно прижавшуюся к железной стене собачонку, помесь «таксы с дворняжкой».
Вадим бросил ей половину батона, собака, хоть и была голодна, даже не подумала набрасываться на подачку, заскулила и зажмурила глаза. Вадим закрыл гараж, присыпал снаружи землей обнаруженный подкоп и ушел домой. Наутро собака
