Найда оказалась чудесной собакой. Она была умна, добра и вежлива. Русским языком владела, как своим родным. Отвечать она, разумеется, не могла, но все прекрасно понимала, преданно глядя в глаза Веры. На Акбулак приезжала с радостью и вела себя по-хозяйски. В походах, убегала далеко вперед, останавливалась в тени дерева и терпеливо ждала остальных. Как только мы начинали приближаться, снова бежала трусцой к следующему пятнышку тени, сидела, насторожив уши и перебирая от нетерпения передними лапками-коротышками.
Как-то раз я зачем-то шла в сторону палатки Скворцовых и увидела странную картину. Необычно, я бы сказала даже, не совсем естественно, Найда, пружиня и отрываясь от земли всеми четырьмя лапами, подпрыгивала на месте и тихо повизгивала в такт прыжкам. Я подошла ближе, и почувствовала, как у меня обрываются внутренности и пустеет голова. В полуметре от собаки, прямо под палаткой, лежал крупный щитомордник. Вернее, не лежал, а извивался на месте, подняв для атаки голову. Я отчаянно заорала, прибежал народ, Саша Безбородько подцепил змею палкой и швырнул в Акбулак.
Щитомордник для человека ядовит не смертельно, да только лучше ему на зуб не попадаться. Как-никак родственник гремучей змеи. У нас со змеями было много встреч, но о них я расскажу в другой раз.
А тогда, проводив взглядом улетевшего в речку врага, Найда удовлетворенно замахала хвостом, побежала к Вере ласкаться. Что и говорить, собачка получила от всех полную порцию похвал. Ее гладили, хлопали по спине, а она вертелась между нами, страшно довольная, а потом деловито побежала к миске и стала лакать воду. Возможно, этим она хотела окончательно успокоить расшатанную нервную систему.
У Найды была подружка – Коша, гладкая, черно-белая кошечка. Вера подобрала ее котенком, и, само собой, разумеется, Кошу в первый же год привезли на Акбулак. Ей было всего месяцев пять от роду, и насмешила она нас в тот приезд до слез.
Дома котенка приучили «ходить» в миску с мелко нарезанными кусочками бумаги вместо песка. Все прекрасно, Коша отлично справляется со своими делами, скребет когтями дно посудины, чистота соблюдена, все довольны. Но в горах ставить для нее миску никому не пришло в голову. И вот несчастное животное тревожно носится по песку, но привычного эмалированного сосуда с битым в одном месте бочком не находит. Тогда Коша вспрыгивает на ближайший валун, и начинает усердно скрести его коготками. Мы догадались, в чем дело, лишь, когда из-под нее вниз по камню потекла тонкая струйка.
- Бедная моя кисонька, - взяла ее на руки Вера, - вот же песочек, глупая. Вот так надо делать, вот так, вот так, - водила она кошачьей лапкой по песку.
И научила. Но юной хищнице было суждено опозориться еще раз.
Чтобы не портились в горном климате овощные запасы, мы аккуратно раскладывали их на расстеленный за палаткой брезент. Баклажаны там, болгарский перец, свекла, капуста не должны были соприкасаться. Сверху все накрывалось каким-нибудь ветхим тряпьем. Овощи подсыхали, но не плесневели.
Разумеется, полевые мыши вскоре разнюхали, чем тут можно поживиться, и повадились грызть болгарский перец и свеклу. Капусту они почему-то не трогали.
И вот средь бела дня, никого не опасаясь, с каким-то потрясающим нахальством, бежит по краю брезента мышка. Вера хватает кошку:
- Смотри, Коша, мышка, лови ее! Лови!
Глянула кошка янтарным глазом на мышку, испугалась, вздыбила шерсть, превратила хвост в какое-то подобие ершика для мытья бутылок, фыркнула и помчалась прочь от страшного зверя. А страшный зверь мгновенно шмыгнул в другую сторону.
Что и говорить, бедную Кошу дружно осмеяли, и она, совершенно сконфуженная, надолго забилась в палатку. Потом все же реабилитировалась, разобралась, что к чему, стала исправно ловить мышей. Она их никогда не ела, заигрывала до смерти, а потом приносила и клала к ногам хозяйки.
Через год Коша стала солидной кошкой с несколько вздорным характером. Крайне редко, но она все же устраивала скандалы с Найдой. То они «не разлей вода», гулять ходят вместе, вместе едят из одной миски, то вдруг, ни с того, ни с сего, разъяренная фурия вцепляется когтями в собачью морду. Собака, естественно, не остается в долгу, - в квартире начинается настоящий содом. Но, следует отметить, на Акбулаке они никогда не дрались, видно там им хватало места, чтобы вовремя разойтись с миром.
На въезде на Большую поляну с незапамятных времен лежало поваленное ураганом дерево. Постепенно сучья его уходили на наши костры, слезала кора, и вскоре на земле осталось лежать чистое и гладкое, омытое дождями серое бревно. Оно немного не доставало до земли, так как опиралось противоположными концами на два бугорка, и под ним всегда была узкая полоска тени. Почему-то именно эту полоску облюбовала стая майн. Птицы прилетали в определенное время, после четырех часов дня, и устраивали под бревном профсоюзное собрание. Что-то они там обсуждали, о чем-то спорили, вспоминали старые обиды. Гвалт при этом стоял необыкновенный. Спустя час, майны улетали и оставляли нас в покое до следующего раза.
А в отдалении от лагеря, если идти по прямой линии от палатки Скворцовых находилась неглубокая ямка, куда мы сбрасывали овощные очистки и консервные банки. Время от времени, отпросившись с собрания, несколько майн прилетали обследовать эту ямку.
Коша решила просто так это дело майнам не спускать. Долго сидела в засаде за пологом палатки. Потом медленно, на полусогнутых лапах, касаясь земли животом, выскользнула наружу, забила хвостом из стороны в сторону и стала красться к наглым воришкам.
Сторожевая майна вовремя заметила врага, издала один резкий, скрипучий крик. Вмиг вся стая выпорхнула из-под бревна, поднялась на крыло и спикировала на кошку. Послышалась дружная птичья ругань:
- Проклятая тварь! Как ты смела! Мы тебе… Мы тебя… Бейте ее! Клюйте ее! Будет знать! Будет знать!
Бедная Коша, прижав уши, опустив хвост, змейкой скользнула в палатку, оставив снаружи разъяренных майн. А те разорялись:
- Нечего прятаться, выходи подлая кошка! Выходи на честный, открытый бой!
Я, конечно, все это перевожу с птичьего языка на великий и могучий русский язык, но, честное слово, по интонациям именно так и получалось.
Прошло минут пятнадцать. Все утихло, воинственные птицы удалились продолжать прерванное собрание, кошка осмелилась выйти наружу. И снова тревожный крик! Но Коша уселась на подстилку перед палаткой, вытянула заднюю лапу и стала ее вылизывать с независимым видом:
- Больно вы мне нужны.
- Отбой! – прокричала сторожевая майна.
Все успокоилось, вскоре птицы улетели по своим делам, сонная тишина повисла над лагерем. Кто после обеда
