– Вы собрались здесь, чтобы решить участь человека, который посягнул на девичью честь моей младшей дочери. Он, возможно, подумал, будто она – испанская шлюха, с которой можно по дешёвке провести ночь. Однако цели его оказались более дальновидными. Этот испанский выродок замахнулся на наши сокровища и то золото, которое добывалось предками потом и кровью. Видимо, ему на эти деньги хотелось нанять банду головорезов, таких же убийц, как он сам, чтобы те огнём и мечом загнали нас, свободных жителей сельвы, в испанское ярмо. Они мечтают видеть нас своими рабами, которые станут сотнями гибнуть от болезней и непосильного труда, добывая для них богатства. Мало того, он не погнушался пролить кровь такого же авантюриста и грабителя. Он попросту убил его, а заодно пристрелил Вакаби, лучшего охотника всего рода. Грохот возмущения прервал слова вождя. Он был очень доволен. Его требование истины дошло до уголков сознания самого последнего селянина. Понятно стало, что эти люди по достоинству оценят преступную сущность испанца. Макапу и не торопился продолжать свою речь. Его очень волновало отношение к этому европейцев. «Как они оценят поступки этого пришельца? Не повлияет ли на их объективность цвет его кожи»?
– Хочу, чтобы каждый высказался: оставить жизнь такому человеку или избавить людей от его присутствия, чтобы он больше не досаждал им.
Мак-Лин окинул взглядом всех собравшихся и сразу увидел неподалёку Джиллана и Наиму, которая оказалась способной ученицей англичанина.
– Такой суд может затянуться на долгое время, – вполголоса выразил своё мнение Дункан Марисане. – Намного проще будет решать эти вопросы обыкновенным поднятием руки.
– Я слышала о таком способе выражения своей воли, но отец может расценить такое вмешательство чужеземцев в наши обычаи неправомерным и желанием облегчить страдания соплеменника, – равнодушно обронила индианка. – В данном случае, ты обязан, подобно всем, просто сказать: согласны ли вы на казнь Мистраля или нет.
– Хорошо, мы станем ждать. Главное, чтобы испанец за это время не успел удрать из-под носа охраны. Он способен на любые коварства и хитрости, – более громко и настойчиво сообщил Мак-Лин.
– Я обязательно скажу о твоих опасениях отцу, он это учтёт.
Макапу принял к сведению совет шотландца и усилил охрану. Три дня каждый житель селения имел право высказать своё мнение о преступнике и осудить либо оправдать его в той или иной мере. Большинство выбрали наказанием – смерть. Оба друга поддержали такое осуждение. Они думали, что индейцы немедленно начнут строить некое сооружение: либо виселицу, либо плаху. Однако ничего подобного не произошло. И казнят в Европе обыкновенно рано утром. Здесь же до вечера никто и пальцем не шевельнул. И только солнце начало клониться к закату, обе сестры явились к Джиллану и Мак-Лину и предложили следовать за ними. Друзья, не проронив ни слова, вышли из хижины и увидели столь же молчаливое шествие из двадцати индейцев во главе с вождём и шаманом. Мистраль шёл окружённый плотным строем вооружённой охраны. Туземцы весьма равнодушно посматривали на своего подопечного, не проявляя к нему ни ненависти, ни сострадания. Ещё было не темно и даже не сумеречно, но в сельве даже в полуденные часы бывает темновато из-за сплошной зелёной завесы. По довольно протоптанной тропе люди продвигались, углубляясь в лесную чащу, чем очень удивили европейцев. Испанец поначалу недоумевал по тому же поводу. Впрочем, его, как жителя тропиков, начали одолевать определённые подозрения. Если кто-либо желал наблюдать за лицом осуждённого, то мог бы увидеть на нём откровенный испуг, а чуть позже – и ужас.
Тем временем скорбная процессия продвигалась всё дальше и дальше. Лес немного посветлел. Стали попадаться тонкие деревья, довольно высокие, а затем и толстоватые, с листвой узкой, как у злаков. Стволы тех деревьев имели странные утолщения через определённое расстояние, более похожие на колена. Складывалось впечатление, будто деревья внутри пустотелые.
– Так оно и есть, – подтвердила Марисана предположение шотландца. – И что самое удивительное, что молодые побеги этих растений очень быстро развиваются, особенно по ночам.
И тут вдруг хладнокровие изменило Мистралю, исчезли спесь и надменность «истинного кастильского гранда», мужество «настоящего» мужчины. Он внезапно упал на колени, упрашивая не казнить его, а простить, ибо он больше никому не принесёт зла, и немедленно отправится в ближайшую испанскую колонию. Никто не отреагировал на эту истерику. А после уже Антонио требовал, чтобы его здесь же закололи дротиками. Он просто упал на спину и лежал, конвульсивно дёргая руками и ногами. И на сей раз индейцы абсолютно спокойно подняли эту одиозную личность и повели к месту казни.
– Вот здесь, – тихо сообщила Дункану Марисана, когда они стояли на почти голой и влажной земле, лишь с кое-где выглядывающей травой.
Мак-Лин приготовились ничему не удивляться, если увидят и услышат нечто необыкновенное. И они это увидели. Теперь уже индейцы сами положили испанца на землю и привязали его за руки и за ноги к деревьям очень прочными травяными верёвками. Получилось своеобразное распятие, но не на кресте.
– Всё кончено, можно возвращаться, – предложила Наима. – Половина воинов останется, и после смерти человека его труп сожгут.
– Выходит, его оставили на съедение диким зверям? – предположительно осведомился Джиллан.
– Нет, – усмехнулась красавица индианка. – На этом месте всего лишь за ночь вырастет полуметровая поросль молодых побегов.
– Ужасы какие-то, – передёрнул плечами Мак-Лин. – Теперь я понимаю Мистраля.
Спустя некоторое время отправившиеся в селение оказались на месте.
XX
Обе девушки вошли в хижину друзей, держа в руках небольшие узлы, похожие на те, в которых переносят вещи.
– Сегодня мы будем ночевать с вами, – категорично заявила Наима, устраиваясь спать на широкую лежанку возле дальней стены.
Джиллан и Мак-Лин оторопелыми глазами встретили такое сообщение, однако возражать красавицам не посмели. Раннее солнце тонким лучиком пронзило фасад хижины и скользнуло сквозь щель. Прокралось по земляному полу, затем проползло по опоре лежанки, остановившись на оголённой пяточке. И вдруг прыгнуло вверх по стройной девичьей ножке, далее поцеловало круглое бедро и перебралось на нежнейший пупок. Наверное, оно обожгло его. Наима чихнула, потирая узкой ладошкой срединное место тела, проснулась и села, озираясь по сторонам. И тогда увидела в противоположном углу спавших молодых людей.
– Смотри, – она пальцем коснулась щеки старшей сестры. – Эти сони не собираются возвращаться в свой мир.
– Может, они вполне довольны своей жизнью здесь, – поднялась Марисана.
Ответом на эту реплику послужил сначала резкий всхрап, завершённый таким же молчанием.
– Ну что ж, – с притворным равнодушием начала Марисана, – придётся отложить наше появление в Европе до лучших времён.
– А мы-то, две глупышки, отважились идти с
