«С добрым утром...»
«Кир, у нас гости» - кричу я.
Но он уже рядом, зевает:
«Ты кто?»
«Меня зовут Иван... Можно Ваня...»
При этом улыбка не сходит с его лица, словно приклеенная.
«Так вот, Вань, объясни-ка ты нам, хули ты тут делаешь, куда собрался ехать... Ну и кто ты такой вообще... А ещё лучше паспорт покажи...»
«Итак, Шипилов Иван Николаевич, пятьдесят пятого года, русский, рожа походит, Свердловская область, город Красноуфимск, улица Северная, дом пять... Залез-то к нам зачем – пассажирских нету?»
«Я, мужики, с женой поскандалил. Короче, выгнала она меня нахер, даже барахла собрать не дала. Ну я к мамке... Тут, под Казанью она у меня... живёт... Так и мамка - тоже нахер! Говорит, детей нарожали, теперь сами и разбирайтесь. Решил обратно. Может, на работе мужики помогут как-то перекантоваться... А денег нет...»
«А чё случилось-то?»
«Да пью я. Теперь, видимо, придётся завязать. Ненадолго. Я уж и в ЛТП тут пару раз побывал...»
«А работаешь где?»
«В «Гортехнадзоре» работаю. А вообще я горный заканчивал, в Москве, маркшейдерское дело.»
Знаем мы такое заведение! Поэтому и сможем, если что, товарища вывести на чистую воду, если брехать начнёт. Но он вроде опасности не представляет, хотя...
«Пожрать чего хочешь или чаю?»
«Чаю? Давай...»
Вроде мужик как мужик, ведёт себя тихо – пусть едет. Но всё равно так и тянет за ним присмотреть: куда пошёл, что делает... Тем временем мы приближаемся к станции с милым названием Агрыз, и почему-то попадаем на самый первый путь, а наша платформа останавливается в двух метрах от камеры хранения, в самом центре вокзальной жизни. Иван этому явно не рад, он ложится прямо на деревянное дно платформы вдоль борта и пытается сделать вид, что спит. С низкого перрона его действительно не видно, но всё это выглядит странным. Увидев моё удивление, он говорит:
«Не боись... Я каждому татарину на земле – денег должен...»
При этом с путей на платформу заглядывает коренастый стрелочник и ловким движением дёргает рычаг расцепки, потом кран тормоза и рассоединяет шланги.
«Куда это нас?»
«Тепловоз – на ижевский ход, а вас ща подцепят.»
И действительно, минут через двадцать тепловоз с первыми четырьмя вагонами куда-то уезжает, а ещё через час к нам цепляют ВЛ-80, и мы продолжаем наше путешествие. Ехать за локомотивом первыми – забава не для слабонервных: уровень шума раз в пять выше, чем обычно. Тут отовсюду что-то гремит, воет, пищит, стучит и постукивает, а если ещё машинист любит давать гудки, то весёлая жизнь с мигренью вам гарантирована. Наш любит. Этого идиота хочется просто пристрелить, причём на глазах у помощника, в назиданье. За час, что мы едем, он гудел уже шесть раз, причём безо всякого повода – на большой скорости, на прямом участке, просто ради забавы.
На горизонте начинаются горы, над ними тёмная облачность, а по мере приближения становится понятным, что скоро будет гроза. Железная дорога сворачивается в серпантин, сверкающий сталью посреди непогоды. Мы втроём перебираемся в кабину, а машинист, не сбавляя скорости, опять даёт длинный гудок, который отражается эхом в горах. Резко усиливается ветер: теперь он напорист и холоден. Случайно забытые мной на катушке, спасибо Ване, зубная паста и щётка вмиг улетают за борт при первом же его порыве.
Ливень внезапен и страшен, стекло заливает до полной потери видимости и барабанит так, словно у каждого в ухе по пионеру-барабанщику. Сначала вдали, а потом и рядом возникают огромные молнии. Гром ощутим только тогда, когда он совсем близко, зато именно он создаёт эту гнетущую атмосферу страха, вселяет ощущение нашей полной ничтожности. В довершение всего этого начинается град, вынести который можно лишь заткнув уши пальцами, тем более, что машинист не унимается и даёт гудок за гудком. За потными стёклами как цветовые пятна мелькают зелёные и жёлтые сигналы светофоров, вспышки молний, искры от пантографа...
И вдруг всё стихает, лишь слышен мерный стук колёс. Открываем окна – мы в тайге? Она чистейшая, свежеумытая, с хрустальными каплями дождя на каждой иголке... Светит яркое солнце, в всё дно нашей платформы зполнено ровными округлыми льдышками размером с шарик для пинг-понга. И стало совсем тепло, даже почти жарко, хотя дурак-машинист всё хреначит под сто и гудит, гудит... Он, наверное, и в машинисты-то пошёл потому, в детстве мечтал погудеть!
«Мать моя женщина...» - говорит Кирюха, с энтузиазмом стаскивая с себя надоевшую тёплую одежду и оставаясь в одной футболке.
«А я уже почти дома...» - без энтузиазма говорит Иван, вспоминая о своих проблемах. И садится на борт платформы, долго готовясь спрыгнуть в своём Красноуфимске. Начинается станция: входной зелёный... однако, и выходной тоже...
«Прыгай, Ванька!»
И он отскакивает как-то неклюже, приземляясь на колени, но всё-таки встаёт и, ковыляя, идет вдоль поезда.
«Пока!» - машу ему я, а Кирюха замечает:
«Слямзил трояк, падла... С Канаша ещё сдача оставалась.»
Обидно, конечно. Но вот мы уже на Урале: Первоуральск, Ревда, Шарташ... Есть такие места, что ничего особенного, есть такие, где хочется побыть туристом, а есть и такие, где хочется поселиться и жить, жить, жить, вдыхая кристальный воздух и наслаждаясь красотой.
В Первоуральске ВЛ-80 под постоянный ток меняют на ВЛ-10, и я, пользуясь моментом, пытаюсь всё-таки заглянуть в лицо нашему машинисту. Как ни странно, это довольно молодой человек с тонким удлинённым лицом и большими залысинами на лбу. Он наклоняется в мою сторону и спрашивает:
«Как вы там - от грома не охренели?»
«И от гудков твоих тоже!»
«А! Это я люблю...» - говорит он и даёт нам на прощанье последний протяжный гудок, а мне уже совершенно не хочется его убивать...
В Свердловске опять проходим горку и после этой милой процедуры ночуем на сортировке, организовав разгрузочный день. Собираемся было выйти в город, как вдруг в наш состав впрягают сплотку из двух ТЭ-116. Слава богу, сейчас мы далеко не первые, и эксцессов быть не должно. А посему заваливаемся спать и просыпаемся уже днём, когда в кузове становится жарко, а Свердловск давно позади. По идее скоро должен быть Каменск-Уральский, но он почему-то не появляется. Может, проспали?
Скорость немаленькая, вокруг бескрайние равнинные поля – Азия-с... Наконец, на одном из переездов я замечаю стоящий в очереди рейсовый ЛИАЗ-677 с маршрутным указателем «44 ВОКЗАЛ-АЭРОПОРТ». Вот так так... Что же это за город, где сорок четыре автобусных маршрута и есть аэропорт?
«Кирюх, где мы?»
«Выбирай: Курган,
