Умываться утром в Иссык-Куле – сплошное удовольствие: ныряешь в эти слегка присоленные восемнадцать градусов – и не холодно, но бодрит, а волны маленькие, а горы высоченные...
А ещё мы с утра варим с Кирюхой целое ведро барбарисового компота, который потом охлаждается в озере, и каждый может подойти и пригубить кружечку. Боря просыпается первым, продрав глаза спрашивает:
«Ну как вам – досталось вчера?»
«Да так, можно считать – вопрос открыт...»
«А чё эта старая пещера всё на вас накидывается?»
«Не понравились мы ей.»
«А ко мне вчера подкатывает: Боречка, не будете ли вы столь любезны отвезти меня завтра в город за покупками... А у меня горючего каждый литр на счету. Я и говорю: нет мол, не имею возможности. А она как заорёт: Серёжа, он говорит – завтра не поеду, говно собачье! Сделай же что-нибудь!»
«А ты чё?»
«Сама говорю говно. На том и расстались...»
«Не знаешь, а Пещера надолго к нам?»
«Родной что-то там болтал – на неделю вроде.»
Ну, на неделю – это ещё можно потерпеть. От греха подальше замыкаемся на научной работе – нам ведь ещё отчёт по практике писать. Теперь мы на длительной стоянке, и погрузка-разгрузка не актуальна, мы только готовим еду, наблюдаем за порядком. Поэтому в дневные часы – а система Хераскова действует и тут – мы предоставлены сами себе. Для начала обходим весь полуостров по берегу. Тут шикарные песчаные пляжи, тенистые абрикосовые рощи с почти созревшими плодами, заросли облепихи, барбариса, кизила. Есть пустынные участки, есть пыльные просёлочные дороги... Есть горячие минеральные источники – по нашим замерам сорок восемь градусов, Родной сначала не верит, но потом сам окунается в «гейзер» и плавает там, кряхтя от удовольствия.
Но самое главное – на всём полуострове никого нет. Совсем... За месяц нам попадается навстречу всего человек пять: трое пастухов, гонящих свои отары по скудным колючим пастбищам, тракторист, чинящий свой сломавшийся ДТ-75, и странный человек с рюкзаком, поспешивший при виде нас углубиться в абрикосовую рощу.
А мы берём экспедиционные ножницы и лопату и собираем в контрольных точках биомассу с квадратного метра, а потом выпрашиваем у Родного аэроснимок, делаем с него крок и отмечаем значения объёма этой самой биомассы, взвешенной на весах. Но предварительно мы сидим часами на берегу Иссык-Куля и старательно записываем в полевой дневник видовые названия трав, многие из которых мы видим впервые. Поэтому нам приходится писать ОБРАЗЕЦ 1, ОБРАЗЕЦ 2... И приходится эти образцы сортировать в виде гербария, чтобы в Москве заняться их идентификацией. А ещё мы роем несколько шурфов и исследуем местные почвы. А ещё ведём наблюдения за погодой, правда, во многом используя информацию местных газет за неимением настоящих метеоприборов.
В итоге получается весьма увесистый брезентовый мешок с образцами и бумагами, который нам предстоит тащить домой. Путешествия для нас заканчиваются, скоро Боря отвезёт нас на автовокзал и мы поедем во Фрунзе, а оттуда на поезде в Москву. Билеты для нас Редуктор уже купил во время последнего посещения базара в Пржевальске, следовательно, даты возвращения известны.
Старая Пещера благополучно отбывает в столицу, сделав нам ручкой и пожелав успехов в научной работе. Родной на радостях закупает на всех оставшихся местного портвешку и тушу здоровенного домашнего петуха, которую мы жарим на вертеле, изредка поливая озёрной водой. Получается шикарная солёная корочка, и мы хрумкаем ею, наблюдая вершины закатных гор и выходящие на небо крупные звёзды...
А уже назавтра мы с Кирюхой запихиваем нашу поклажу в душный ЛАЗ-699, следующий по маршруту Рыбачье-Фрунзе, и целых девять часов трясёмся по жёсткому серпантину. На въезде в город наш автобус останавливает толстый капитан-гаишник и начинает занудно причитать:
«Столиц Кыргызски ССР... Машин – грязни... Ехать нельзя...»
И он показывает своей полосатой палкой на растяжку, трепыхающуюся над шоссе: «Месячник по чистоте автотранспорта».
Водитель проходит меж кресел и тихо говорит пассажирам:
«Скидывайтесь по рублю, этот всё равно не отстанет...»
Жирненько, однако - сороковничек с автобуса! Но деваться некуда – платим этому упырю и двигаемся дальше. В «столиц Кыргызски ССР» попадаем часов в пять вечера, поезд у нас завтра в одиннадцать – надо искать место ночлега.
«Ну чё - в гостиницу?»
«Давай попробуем, а то от этой палатки уже блевать хочется...»
Как ни странно, в самом центре города находится тихая двухэтажная ночлежка с названием «Ак-Булак» и свободным номером на двоих всего за два сорок за ночь. Чистая простыня манит своей белизной, но сначала надо бы прогуляться в местный гастроном, вырвались на волю всё-таки...
Сам Фрунзе потрясает чистотой, уютом и современностью своих зданий: тут даже окраины какие-то слабо обжитые, с номерами – микрорайон № 7, микрорайон № 12... Новые троллейбусы, аккуратно постриженная и политая водой газонная трава, огромные яблоки, свешивающиеся прямо на тротуар из-за заборов частных садов. Вечер свеж горным воздухом и тёпл солнцем Чуйской долины.
В небогатом магазинчике находим местный раритет: КИРГИЗСКИЙ ФИОЛЕТОВЫЙ МУСКАТ – одно название чего стоит. Оказывается, вино бывает не только белым, красным или розовым, но и фиолетовым тоже.
«А зелёного нет?» - неудачно стараюсь пошутить я перед продавщицей, но сразу получаю достойный отпор:
«Не умничай, синяк!»
А скромный дедок из очереди говорит:
«Молодые люди, это лучшее вино на свете. Вы еще не раз сюда прибежите...»
Золотые слова. Разлитый в стакан, мускат и впрямь напоминает фиолетовые чернила, хотя и немного прозрачен на просвет. Зато вкус... Что-то от тёплого азиатского изюма, что-то от твёрдой осенней айвы... И вся наша сырно-колбасная закуска кажется тут неуместной, хотя мы и не ели с самого Иссык-Куля. А посему мы собираемся и идём опять за мускатом и покупаем пару шоколадок на сдачу: нет ничего сладостнее начала дороги домой...
А когда на город наваливается ночь, я лежу на гостиничной койке и думаю: побриться мне или не побриться? И рано утром, пока Кирюха собирает свой огромный рюкзак, я спускаюсь в местную парикмахерскую и нахожу в её прейскуранте услугу «бритьё бороды – 18 коп.» Цирюльник в белом халате смотрит на меня оценивающе:
«Три рубля!»
«Там же написано восемнадцать копеек.»
«Я об твою поповскую все свои бритвы затуплю. Восемнадцать – это если ты вчера брился, вот тогда восемнадцать...»
Поскольку трёх рублей мне жалко, придётся отказаться от процедуры, и предстать перед всеми небритым гостем из Средней Азии. Ну и ладно – станет ясно, кому я насколько дорог.
А то меня опять начинает мучить вопрос: вот приеду я, зажжётся знакомый берилл вместе с алюминием, кремнием и кислородом впридачу – что я ей скажу? Опять «Здравствуй, Амазонка!» Я-то скажу, только вот что она на этот раз
