Но откуда-то спереди раздаётся простой трамвайный звонок, и всё сразу меняется: один за другим вагоны начинают двигаться: двадцать второй – обратно к университету, двадцать шестой и тридцать восьмой – вперёд, на Загородное шоссе и дальше к Октябрьской и Даниловской...
Почти на ходу запрыгиваем в оказавшийся рядом 2098, устраиваемся на заднем сиденье. В вагоне никого, а за окнами словно плывут то черёмуха, то Черёмушки, то редкие встречные машины...
Я смотрю в её глаза и пытаюсь приблизиться, я обнимаю её упругое тело, и наши губы сами находят друг друга. Этот поцелуй бесконечен. Он повторяется многократно, с наслаждением, с приходящим опытом, с невесть откуда взявшимся азартом покорителя. Мои пальцы достигают совершенно запретного: её грудь так нежна и так неожиданно велика, что я буквально замираю от восторга... А за первой волной надвигается вторая, и третья, и дальше без счёта.
Только где-то у Канатчикова в переднюю дверь заходит какое-то громкое семейство с тремя детьми, и мы с Кэт принимаем вполне цивильные позы, насколько они вообще возможны в такой ситуации.
«И какая всем забота, если у межи
Целовался с кем-то кто-то, путаясь во ржи...»
Странная усталость накатывает на нас, мы смотрим в окна. Трамвай медленно тащится мимо кладбища, мимо всех этих Рощинских и Верхнемихайловских переулков и затем почти торжественно движется по широкой Шаболовке, в конце которой, растряся всех пассажиров на стрелках депо, делает круг на Октябрьской. Наверное, надо двигаться к дому, и мы с Кэт идём вниз по Садовому, переходим Крымский мост, но ноги уже гудят, и надо срочно куда-нибудь присесть.
Прогулочный теплоходик типа «Москва» на Фрунзенской набережной представляется идеальным вариантом, пока он швартуется, большинство прибывших пассажиров выходит в сторону парка культуры, и нам достаются шикарные места на верхней палубе недалеко от буфета. Толстая буфетчица с золотым зубом почти кричит:
«Малчык, малчык! Барышня угасты!»
Хорошая идея - угощаю барышню лимонадом «Саяны», бутербродами с сервелатом и – на сдачу – парой конфет «Красный мак». Сытая и довольная барышня сидит в расслабленной позе, высоко подняв голову, и её волосы развеваются по ветру. Нога на ногу, на лице хитрая улыбка. Я смотрю на неё не отрываясь: как красиво! Из динамика доносится песня:
«Мы вам честно сказать хотим:
На девчонок мы больше не глядим...»
Вокруг разворачивается настоящая идиллия: солнце прямо по курсу, справа Лужники, слева Ленинские горы, где толпа гуляющих людей, где чайки и голуби, и рыбаки на набережных, и встречный «трамвайчик» с такими же, как и мы, счастливыми людьми...
Над шпилем университета зависло облако, похожее на слона:
«Кэт, слон!»
«Сам ты слон. Это мамонт, он же лохматый.»
Вот тебе, Киса и женская логика, а я бы самостоятельно до такого и не додумался.
«Завтра увидимся?»
«А завтра я с родителями уезжаю в Крым. Вернее, улетаю. Они меня отпросили... Пораньше, у директрисы. Так что увидимся мы только в сентябре. Ты, Киска, не скучай...»
А сама глядит победителем, и никаких шансов на пощаду.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Скорее, вот тебе, дедушка, и летние каникулы.
У Киевского вокзала, недалеко от пристани садимся на тридцать девятый, и через десять минут мы уже около её подъезда. Я стараюсь её обнять и поцеловать, но она как-то настойчиво отстраняется:
«Послушай, я тебе сегодня вообще чуть было не дала. Хорошего-то понемножку...»
«Ну хоть в щёчку!»
«Ну в щёчку давай...»
А и в щёчку чертовски здорово! Так мы и расстаёмся, и дома я пытаюсь вспомнить в деталях этот самый необычный день своей жизни. Сначала сон не идёт, и это совсем не удивительно, но ночь за окнами кромешна, и я сдаюсь ей под утро, весь в сомнении и смятении чувств.
Она могла быть моей...
ОСКОЛОК 6. ЛИНЗА ОБЪЕКТИВА
Это сон?
Милый малчык, что это было? Ещё сутки назад я и мечтать не смел о таком: она мне ЧУТЬ ... БЫЛО ... НЕ ... ДАЛА... Попробуем разобраться: БЫЛО – это настоящая правда, я был близок к победе, к триумфу, к лаврам победителя, это именно я целовал её, как настоящий любовник, невзирая на то, что вокруг. Но с одной стороны, ЧУТЬ – значит НЕТ, то есть могло бы случиться, но всё-таки не случилось. С другой – ЧУТЬ это какое-то доброе слово: не всё потеряно, где ЧУТЬ, там и дело! Не боись, Кисуля...
Но всё портит НЕ, оно стоит на строчке железобетонным забором, берлинской стеной с колючкой по периметру. А ещё и вульгарное ДАЛА рядом с ним. Впрочем, это и есть правда, она НЕ ДАЛА, хотя робкая, худая, болезненная надежда уже поселилась где-то внутри и мучает меня вовсю своими Черёмушками. А, может, она меня – ЛЮБИТ?
Ну это уж совсем сказки... Хотя – если нет, то зачем тогда всё это ей было нужно? Вопросы бьют наотмашь, ночь подходит к концу.
Это что угодно, но только не сон.
Не скучай, Киска, у тебя есть три месяца, девяносто два летних дня, две тысячи двести восемь часов, доверху заполненных целым буреломом памяти с робкими ростками субтильной надежды.
И первое, что тебе придётся отведать – поездка с папашей в сторону Чёрного моря с пешим переходом через Главный Кавказский хребет. Всесоюзный маршрут, однако...
Билеты приобретаются с трудом. Зал ожидания на Курском переполнен толпами потных людей, орущими детьми, огромными чемоданами, а также запахом жаренных на паршивом масле вокзальных пирожков по десять копеек. Очередь движется медленно, многим достоявшимся категорически заявляют: «Билетов нет», но они то умоляют кассиршу поискать, вдруг всё-таки есть что-нибудь, то перебирают какие-то кружные запасные варианты, а время идёт, и часа три на всё это безобразие – самое обычное дело.
Наконец, доходит и до нас, но, как ни странно, два верхних купейных места на желанный завтрашний поезд имеются в наличии, и в результате через пять минут мы спокойно удаляемся в сторону метро, на ходу планируя список необходимых покупок и мелких дел, которые надо обязательно сделать сегодня. В магазине «Турист» на Кастанаевской приобретаются два новых рюкзака, две пары горных ботинок и так – по мелочи – фонарик, кружки и складной стакан, который отец сразу же кладёт к себе в карман, чтобы не расставаться с ним, как минимум, до конца своего отпуска.
Поначалу вся эта суета даже увлекает меня, но находившись по магазинам и попав-таки на домашний диван, я предаюсь своим потаённым мыслям: я представляю, как возлюбленная Кэт летит в Симферополь на каком-нибудь Ту-154 или Ту-134, как едет она на
