Мрак. Тишина. Я влюблён? Неужели со мною должно происходить то, о чём пишут в романах, чему посвящают стихи? Первое чувство идеально и поголовно: у всех оно бывает, со всеми случается. Но не со мною, чёрт меня побери, не со мною! Я другой. В книгах чужая жизнь. У меня всё иначе; но каково мне чувствовать то, что я чувствую? И подумалось нелепо, навязчиво: в старину влюблённые дрались, воевали, убивали за любовь. Могу ли я из-за Наташи вызвать на дуэль какого-нибудь негодяя, вздумавшего отнять её у меня – отнять то, чего у меня нет? Это лишь сон, и злодей мне только снится. Смешон, будто сошёл со страниц дешёвого романа: чёрный плащ, чёрная шляпа, чёрная полумаска, закрывающая две трети лица. Изогнутый дуэльный пистолет в руке. Вижу, такой же лежит в моей ладони. Он целится и стреляет; резкий хлопок, облачко сизого дыма. Что-то взрывается во мне. Я не могу дышать, я падаю в тёмную бездну. Человек в полумаске бросает пистолет, обнимает и целует мою Наташу; она прижимается к нему всем телом, её золотые локоны рассыпаются по его чёрному плащу. Нити сшиваются в золотые ленты, налетает ветер и уносит их, взамен появляются электрические ромашки в зелёном колышущемся поле. Вспыхивают языки пламени и заслоняют от меня все эти картины. Пламя закручивается спиралями, змееподобно обвивая мою голову, тянет меня в пропасть, из которой не мигая смотрят красные глаза. Слышны шаги. Знакомый голос звучит далеко:
- Федюша, уже утро.
Красные спирали редеют и тихо растворяются в мутной воде, заливающей пространство. Красные глаза мигают, голос хрипнет и раздражается:
- Федюша, просыпайся!
Шорох во тьме. Лёгкие толчки. Голос неврастеника:
- Федя!
Душераздирающий, истерический вопль, вонзающийся в больной мозг, будто раскалённый кинжал:
- Федюша, проснись!!! Мальчик мой милый!!! Федюша, Федя!!!
Сон 13
ПРАЗДНИК СМЕРТИ
Праздник начинался. В тот день длинный стол накрыли белой скатертью, расставили роскошную посуду и зажгли свечи в золотых канделябрах. В огромную гостиную входили те, кого так любил хозяин: красавица жена с двумя дочерьми, добрые друзья и милые подруги. Виновник торжества встречал всех улыбкою, внешне радостной, но в глубине души и глаз – тревожной и усталой. Последние ночи он почти не спал, терзаемый неясным предчувствием. Жена подошла к нему, нежно взяла под руку, и душа его ненадолго успокоилась.
Вскоре над столом зазвенели бокалы, ножи и вилки. Но в тот миг, когда шампанское было готово пролиться в раскрытые рты, на столах вдруг погасли свечи, пол гостиной подпрыгнул и стены качнулись. Испуганные гости вскочили с кресел и бросились было к огромному арочному окну, выходившему в сад, но тут же отшатнулись от него с ужасом. В окне виднелась мерзкая синяя рожа с рыжей клочковатой бородою и огромная бугристая рука, сжимающая револьвер. Послышался звон стекла: то дамы, упавшие в обморок, повалили и разбили несколько бутылок вина. Остальные женщины отчаянно вопили, но с улицы доносились ещё более жуткие крики о помощи. Друзья хозяина ринулись в одну из соседних комнат; через две минуты, вооружившись винтовками и револьверами, они стремительно кинулись во двор. Однако видение исчезло и больше не появлялось.
Человек, рассказавший мне эту странную историю, уверял меня, что она произошла в Англии в пятнадцатом веке. Но я позволил себе усомниться в её правдивости. Откуда в средневековой Англии взялись шампанское, арочное окно, винтовки и револьверы? Да и сама история мне показалась какой-то куцей и нелепой. Меня, однако, задело упорство моего знакомого, настаивавшего на том, что эту историю он почерпнул из шифрованных летописей Бурманского музея. Вскоре после этого мой знакомый скончался при странных обстоятельствах: его нашли мёртвым, лежащим у окна в собственном доме; на его теле не оказалось следов насильственной смерти. Трагедия случилась около двух лет назад. Следующие полтора года я потратил на то, чтобы найти Бурманский музей, но такового, как выяснилось, никогда и нигде не существовало. А спустя ещё полгода произошла последняя трагедия.
В тот день в моём доме тоже начинался праздник: слуги накрыли длинный стол белой скатертью, расставили роскошную посуду и лучшие вина, зажгли свечи в золотых канделябрах. Ко мне пришли мои добрые друзья и милые подруги, со мною была и любимая семья. Я встречал всех с радостью, омрачённой, впрочем, тем, что последние ночи я почти не спал. Рука об руку со мною стояла моя жена и улыбалась гостям.
Пока слуги вносили праздничные блюда, я рассказывал гостям о синей роже, о моём загадочном знакомом и о поисках несуществующего музея. Дамы сочли этот рассказ анекдотом – я всегда славился талантом рассказчика и любителя розыгрышей. Потом вино потекло в бокалы, прозвучала здравица в мою честь, а дальше… Дальше я вряд ли вспомню всё по порядку. Когда мы допивали бокалы, один из моих друзей вдруг вскрикнул диким голосом и вытаращил глаза. Я обернулся, посмотрел туда, куда указывала дрожащая рука друга, и едва не свалился со стула. В окне маячила синяя рожа с рыжей бородой, а ещё я различил во тьме чёрный револьвер. Гости завопили, кто-то упал в обморок; дамы, визжа, метались по гостиной, мужчины кинулись за ружьями. В суматохе кто-то опрокинул канделябр с горящими свечами на пол, загорелся ковёр, за ним портьеры и скатерть. В несколько минут огонь охватил гостиную и перекинулся в холл. Мы тушили огонь, как могли, но наши усилия оказались напрасными: через десять минут дом полыхал как свечка. Синяя рожа исчезла; впрочем, я тогда и не вспоминал о ней. Я искал жену и дочерей, я звал их; в конце концов, обессилев, упал на траву возле дома и исступленно заорал. Рухнувшая крыша окатила меня искрами, но я не чувствовал ожогов. Помню, чьи-то руки пытались оттащить меня от пожарища… А дальше – опять провал в памяти, только обрывки кошмарного сна: я обнимал труп жены – ей перебила спину рухнувшая балка; мне принесли изуродованные тела дочерей – у одной раздавлена голова, от другой осталась только обгоревшая половина тела. И я падал в чёрную яму… В проблесках дневного света лишь изредка выплывало чьё-то незнакомое лицо, чей-то голос спрашивал о непонятном, в его вопросах звучали имена моих друзей и подруг, и вслед за многими из них слышались слова: погибла, мёртв, скончались в лечебнице. И мне казалось, что это я умер – погиб, мёртв, скончался в лечебнице. И тогда ко мне приходила синяя рожа с рыжей бородой и револьвером, успокаивала, уверяла, что всё
