А Х М А Д: Отвели его подальше...
Ф А Т И М А: И что?
А Х М А Д: И дали по шее! Женщина, не лезь в мужские дела, это не твоя забота.
Ф А Т И М А: Э-эх, замуж берешь, а сам...
А Х М А Д: Фатима, дорогая!
Ф А Т И М А: Прочь руки, мы еще не женаты... Пойти отнести, что ли, этот персик Шехейше?
А Х М А Д: Балуй, балуй, девчонка скоро всем на голову сядет.
Ф А Т И М А: Ахмад, как тебе не стыдно, она так одинока. Надим на нее даже не смотрит.
А Х М А Д: Незачем на нее смотреть, у нее другая вера.
Ф А Т И М А: Мне ее аллах в утешенье послал. С тех пор, как умерла доченька моя дорогая, не было
в жизни никакой радости.Черная была от горя... Я выйду за тебя, Ахмад. Не оставляешь ты в покое бедную вдову...
только... не сердись, если не так скажу, я от сердца... Давай попросим надима, пусть он Шехейшу нам в дочки отдаст.
Она ему не нужна.
А Х М А Д: Иноверку! В дочки!
Ф А Т И М А: А мы ее обратим в нашу веру. Она согласится.
А Х М А Д: А если у нас будут свои дети?
Ф А Т И М А: Ох! Какие дети! Я старая.
А Х М А Д: Ну, зачем сразу - старая! Разве бы я стал свататься к старой?
Ф А Т И М А: Надим идет! (убегает с персиком)
Входит Хайям, просматривает на ходу бумаги, рассеян.
Х А Й Я М: Доброе утро, Ахмад. Все ли спокойно?
А Х М А Д: Доброе утро, надим. Все спокойно. (Хайям садится). Надим, Фатима согласилась выйти за меня.
Х А Й Я М: Ты же не хотел жениться?
А Х М А Д: Э, спокойная жизнь - почему не жениться?
Х А Й Я М: Что ж, поздравляю!.. Ахмад, отправляйся немедленно в караван-сарай. Если прибыл Исфазари, со все
почтительностью пригласи его ко мне. Пусть ни о чем не тревожится, комнаты для него приготовлены.
Ахмад уходит. Хайям некоторое время работает. Входит Газали, без цели бродит по комнате.
Х А Й Я М:
Тебе в Багдад, немедля надо ехать,
Пока никто не распознал, что ты,
Здесь у меня тайком проводишь время
В бездействии и праздной тишине.
Г А З А Л И:
Я не могу. На сердце у меня
Такая смута! Боже, боже правый,
Куда бежать от этих голосов,
От этих нескончаемых приказов?
Как будто сон... Исходит от него,
От вечного аллаха этот шепот:
«Немедленно сломай теченье жизни,
Раздай богатство сирым и убогим,
Оставь семью! Великим утешеньем...»
Х А Й Я М:
Ты болен, мой несчастный Газали.
Г А З А Л И:
Не надо так. Смеяться ты не в праве.
Спроси меня, я на любой вопрос
Отвечу ясно, точно, без запинки.
Х А Й Я М:
Скажи, чего ты хочешь?
Г А З А Л И:
Я не знаю.
Я слушаю того, кто говорит.
Х А Й Я М:
Что говорит?
Г А З А Л И:
Хорошие слова...
Про вечную любовь и красоту,
Еще о том, что на земле наступит
И мир, и счастье.
Х А Й Я М:
Милый Газали,
Зачем же ты страдаешь?
Г А З А Л И:
Одиноко...
И если я кому-нибудь скажу:
«Будь добр!» Он разве станет добрым?
Нет, я один... Я так к тебе спешил,
Я так мечтал…А ты…
Х А Й Я М:
Мне страшно, брат.
Я, кажется, теряю друга. Ты попал
В силок пустых, болезненных видений.
Беспочвенных, бесплотных, вне земного.
Г А З А Л И:
Как ты сказал? Бесплотных, вне земного?
Неужто истина? Ах, право, мне с тобой
Совсем не страшно. Знаешь, на пороге
Великого открытья, откровенья
Нам не должно быть страшно... (уходит)
Проводив взглядом тихо удаляющегося Газали, Хайям подходит к окну.
Позади него тихо появляется Фатима, пытаясь заговорить.
Х А Й Я М: (не оборачиваясь) Что тебе, Фатима?
Ф А Т И М А: А... а как вы узнали, что я здесь, надим?
Х А Й Я М: Ты отражаешься в оконном стекле.
Ф А Т И М А: Уф, а я подумала...
Х А Й Я М: Что ты подумала?
Ф А Т И М А: Простите, не слушайте глупую женщину, надим. Шехейша хочет говорить с вами.
Х А Й Я М: (растерявшись) Я занят, Фатима.
Ф А Т И М А: Я говорила, надим, но она очень просит. Говорит: “Если надим не позволит, я все равно войду”.
Х А Й Я М: Позови ее.
Фатима исчезает. Хайям взволнованно ходит по комнате, через некоторое время робко входит Шехейша.
Х А Й Я М: (смущен, старается не смотреть на девушку, не знает, с чего начать разговор)
Здорова ли ты, дитя мое?
Ш Е Х Е Й Ш А: Да...
Х А Й Я М: (решившись)
Скажи ты мне, что мучает тебя?
Бесценных украшений не хватает?
Обидела неловкостью Фатима,
Выспрашивая прошлое?
Ш Е Х Е Й Ш А:
О, нет!
Я от нее обиды не видала.
Х А Й Я М:
Тогда, быть может, это я невольно
Тебя обидел, милая? Не бойся,
Я постараюсь искупить вину.
Шехейша молчит.
Х А Й Я М:
Так в чем же дело? Слезы отчего
На длинные ресницы набегают?
Откройся, не таи сердечной грусти.
Ш Е Х Е Й Ш А:
О, господин, прислужникам вели
Сорвать с меня наряды дорогие,
Рубиновые перстни, ожерелья!
Вели одеть в одежду для рабов.
На пастбище, на кухне, где угодно,
Работать стану...
Х А Й Я М:
Лютая жара
Спалит красу, и кожа на руках
Покроется тот час же волдырями...
Ш Е Х Е Й Ш А:
Хозяин мой, помилуй, я сижу
В твоем дворце, как ряженная кукла,
Игрушка бестолковая в руках
Безжалостной судьбы!
Х А Й Я М:
Твои слова
И неожиданны, и странны... ты не вправе
Бранить меня.
Ш Е Х Е Й Ш А:
Я вовсе не браню.
Но у меня отняли даже имя!
Мне при рожденье данное отняли,
А нынче отнимают и любовь.
Х А Й Я М: (не верит самому себе)
Как? Что? Любовь? Прости, голубка,
Я что-то не пойму...
Ш Е Х Е Й Ш А:
О, гордый господин!
Опять казнишь вниманием притворным,
Как будто ты не знаешь ничего,
Как будто не отдал меня Фатиме,
Как вещь ненужную!
Х А Й Я М:
О чем ты говоришь?
Я не повинен в этом!
Ш Е Х Е Й Ш А:
В этой жизни
Я ничего отрадного не вижу,
Я, не успев расцвесть, теперь угасну.
Так пусть душа низвергнется во тьму
Из коей нет возврата! Только имя
Холодными губами прошептать
Успею. Только имя... (смотрит в глаза Хайяма) моей любви.
Х А Й Я М:
Несчастная моя... Как тихо стало.
По венам кровь метнулась, как волна,
И в голову ударила. А я... О, как я мог!
Дубина! Осел неистовый! Не видел.
Не замечал. Боялся подойти.
Обмолвиться боялся, лишним словом,
Боялся даже взглядом возмутить
Твое спокойствие. И собственной рукой
Я чуть не сжег безмерную любовь
На медленном огне
