Он шмыгнул, утер грязное лицо рукавом и снова посмотрел на виновников своих бед.
Уродка с куценожкой утопали, а эти, остальные, чего-то встали все. Руками машут. Генхард даже плакать от удивления передумал. Не понял сначала, потом пригляделся – зовут! Тут его гордость расперла, щеки краснотой налились. Так бы и лопнул от удовольствия. Теперь-то можно развернуться и шагать себе спокойно. Почуяли, как худо без него! Поняли, какое сокровище оставили! А Генхард не собачонка им. Вот пусть плачут, а он пойдет себе. Плечи расправит и пойдет!
Генхард как пузырь дулся от важности. А сам гадал, успеет ли догнать, если они ждать больше не будут. Нельзя сразу-то к ним бежать. Пусть понимают, что он не какой-то там порченый, а герой настоящий. Девчонка так и сказала – герой. Это, наверное, лучше даже, чем принц. Махать перестали. Генхард встрепенулся и сорвался с места.
Ноги мяли сухую траву. Разбегались в стороны ящерки. Непрогретый с ночи воздух бил в лицо бодрящими струями. На востоке сияло солнце. Лучи золотили пыльную степь, пылали янтарем в речной воде. Позади осталась пустая мельница.
Генхард споткнулся, кубарем покатился под горку, но вскочил тут же и снова побежал. На севере терялись в тумане горы. Невзрачные, блеклые, с редкими куртинами деревьев. Справа шелестело камышами отделившееся от Ульи мутное озерцо. От него несло болотом. Воздух у берега пропитался сладковатым запахом гнили. Мошкара черными клубами мельтешила то там, то здесь. Проминалась сырая почва. Под подошвами противно хлюпали лужи, оставленные ливнем.
Даль ширилась, расступалась перед Генхардом. Фигуры становились крупнее, лица приобретали знакомые черты. И вот уже они рядом. Довольные все. Яни сорвалась, навстречу побежала. Нос красный, сопливый, а сама хохочет. Потом как прыгнет! Как обнимет! У Генхарда весь воздух из груди вышибло. Грохнулся в траву, копчиком приложился здорово. А эта дура с косичками не отлипает.
– Яни! Слезай с него! – скомандовал Марх.
Она послушалась. Генхард надулся, но ругаться не стал.
– Эй, не ударился ты? – спросил Илан.
– И не ударился!
– Врет.
Илан подошел близко совсем.
– Где болит?
– И нигде не болит! Чего пристал?
– Ты теперь братишка мой будешь, вот и пристал.
Яни, всхлипывая, погладила по голове. Генхард сжался весь.
– Вставай уже.
Мрачный донельзя Марх подал руку и поднял за один рывок. Не отпустил сразу. В глаза посмотрел внимательно.
– Врун ты еще тот. Но это ничего. Переучу.
– А щелбаны ему не надо ставить за вранье, – сказал Рори. – Я бы обнял, да вот руки у меня не шевелятся…
– А и нечего ко мне лезть! – возмутился красный от волнения Генхард. – Не нравитесь вы мне! Страхолюды эдакие! И я вообще не с вами иду! Мне просто тоже в ту сторону надо!
Марх молча шлепнул его по затылку.
– Теперь мы твоя семья, – сказал он. – Так что не бреши мне тут.
Генхард посмотрел на всех. Сглотнул вязкую слюну и заревел чего-то.
Глава 12
Маленькая дикарка
Своей податливостью среде и способностью меняться человек превосходит даже воду. За годы скитаний я понял: чтобы обрести истинную сущность, нужно вначале потерять ненастоящую. Человек, проведший долгие годы в одном и том же месте, привыкает думать и поступать обыденно, удобно. Но стоит изменить все вокруг, и он начинает приспосабливаться. Он узнает такого себя, каким никогда прежде не был.
(Из черновиков книги «Летопись прималя» отшельника Такалама)* * *Акулий остров, хребет На-Ла-Ха
9-й трид 1019 г. от р. ч. с.
Их выдали тени: по-вечернему длинные, по-человечески подвижные. Мужчины спрятались за валуном, притаились, словно гадюки. Нико тут же забыл о маленькой дикарке и прижался к отвесной скале. Биение сердца ускорилось, и дышать стало трудно, будто на голову накинули мешок. Воздух, заполненный душной влагой, едва проталкивался в горло. До отвращения теплый ветер хотелось сдернуть с лица, как тряпку. Зной и качка вымотали Нико. Жажда была навязчивой до мути в глазах.
Сбежать не выйдет. Притвориться спокойным и пойти дальше вверх значит загнать себя в тупик. Но и спуститься обратно уже не получится: дорога только одна. Даже просто высунувшись можно стать мишенью для метательных ножей. Нико не переживал бы, окажись за валуном пара-тройка местных аборигенов. Но девочка испугалась не просто так. Вряд ли там прячутся любопытные ребятишки из ее племени.
Тени двигались, но пока никто не выглядывал. Нико почти уверился – это моряки с «Пьяного Ульо». Капитан, видимо, решил, что юноша надеется отыскать на острове клад. Чилит не раз пытался заговорить об этом, да и остальные выспрашивали, зачем папаша Нико сунулся на Акулий остров. Юноша избегал этой темы, и люди сделали свои выводы. Принц догадывался, кого именно отправили следить за ним. За валуном Чилит – глаза и уши капитана, а с ним коброголовый Ноб.
Как же поступить? Как обмануть их? Нико прислушался к голосу мастера ножей внутри себя, но не получил подсказку. Мысли расплывались. Тут принца неожиданно дернули за штанину, он вздрогнул и обернулся. Сидя на коленях, маленькая дикарка протягивала подобие глиняного кувшина, заткнутого пробкой. В глазах – ужас, на щеках – слезы, в руках – вода. Нико понял это безо всяких слов. Он схватил сосуд, освободил узкое горлышко и выпил все до капли. Внутри разлилась прохладная нега. Воду наверняка держали в тени, и она отдавала приятной кислинкой.
Нико не напился, но жажда ослабла, и вернулась способность мыслить. Сейчас Тавар устроил бы засаду. Спрятался и взял девчонку с собой, а потом вытолкнул к врагам, чтобы выиграть немного времени, пока ее прикончат. Те двое испугаются, замешкаются. Пары секунд вполне достаточно для преимущества, да и место подходящее. Наверху несколько крутых поворотов, за которыми можно притаиться. Главное, не выдать себя тенью.
Нико почти не колебался. После того случая с рабами он зарекся потакать слабостям Такалама. Все кругом предают. Пользуйся людьми, если не хочешь оказаться ковриком для чьих-то ног. Кисловатый вкус воды все еще ощущался на языке, но Нико не поддался и не принял сторону прималя.
Он обернулся к маленькой дикарке, схватил ее за руку и потащил вверх. Девочка едва переставляла ноги. Она походила на затравленного зверька. Внутри Нико не возникло жалости, он лишь ощутил раздражение Тавара.
– Я понесу тебя.
Девочка отшатнулась. Еще чуть-чуть и закричала бы. Нико перекинул ее через плечо и ускорился, как мог. Дикарка тихонько подвывала – перепуганный волчонок. Дорога в гору нелегкая. Юноша запыхался, но ему повезло: подходящий поворот отыскался быстро. Он опустил девочку и замер, вслушиваясь, нет ли позади шагов. Пальцы сжимали рукоять кинжала – ненадежную, скользкую от пота. Нико то и дело отирал влажную ладонь об одежду. Страх отчаянно вопил: «Беги!» Ноб искусный дознаватель. Ему ничего не стоит заставить Нико говорить. Почему он не сделал этого еще
