Дюваль промычал что-то протестующее, затряс головой, чтобы избавиться от нотаций внутреннего инквизитора хотя бы сейчас, до момента, пока не протрезвеет и не примет аспирин, разведенный в стакане минеральной воды.
Вина, пожалуй, сегодня и в самом деле было чересчур много, бутылка за обедом, после разговора с Мирей, и потом, после звонка Эрнесту — еще две, в той итальянской таверне на рю Пэрольер, в компании шумных американцев, которые, собственно, и втянули его в дегустацию…
Потом он поднялся в квартиру Эрнеста, расположенную на той же улице, через два дома (художник сдержал слово и позвонил консьержу, так что ключи Жан получил без всяких хлопот, хоть и удостоился настороженно-неприязненного взгляда), пустую и чисто прибранную, и, сгрузив на кровать пакеты с покупками, разделся догола и устроил себе долгую примерку, по-разному комбинируя вещи, кривляясь и крутясь перед зеркалом, как театральный актер. Потом он полез в холодильник и нашел там два с половиной апельсина, остатки граппы и кубинского рома, и сколько угодно льда, еще раз позвонил Эрнесту, но не дождался ответа, съел апельсины и допил граппу, а потом еще и ром…
Такси он вызывал в таком тумане, что нисколько не удивился, когда машина повернула не в сторону дома, а в сторону клиники — значит, он сам или его ангел-хранитель назвали шоферу рабочий адрес. Теперь оставалось только одно: кое-как доползти до черного входа, проскользнуть в кабинет, заварить кофе в комнате отдыха, принять аспирин, а после собраться с духом, позвонить жене и сообщить ей, что он останется в клинике до утра.
Для достоверности Жан решил сослаться на Кадоша, а заодно пообещать Сесиль «невероятные новости», благо, такая новость у него действительно была, и, ей-богу, она стоила одинокой попойки. Поговорить с Кадошем наедине тоже стоило… и сейчас Дюваль чувствовал себя очень подходяще, чтобы решиться на такой разговор, без обиняков и светских уловок.
Он шел медленно, задыхаясь от цветочного аромата и густого запаха влажной земли на подготовленных клумбах, и цеплялся взглядом за свет в окнах клиники, как тонущий матрос — за свет маяка…
«Ну, еще немного… Метров сто прямо, потом направо, вон туда, через розарий и площадку для отдыха — и я окажусь там, где надо…»
Внезапно обоняние Дюваля потревожил странный вяжущий запах, с нотами цитруса и граната, резкий, но до того приятный, что Жан невольно закрутил головой, пытаясь обнаружить источник загадочного аромата… Какое растение могло пахнуть дерзко и так призывно? — и тут он уловил еще один оттенок: дымный шлейф, и увидел невдалеке маленький красноватый огонек.
Кто-то курил в садовой беседке, увитой клематисами и виноградной лозой, кто-то, уставший сидеть в душных комнатах и пришедший сюда, в парк, подышать и подумать на свободе, или почитать при свете складного фонаря. Жан бессознательно пошел туда, к беседке, любимому месту табачных медитаций доктора Шаффхаузена, чтобы взглянуть, кто же это решил продолжить традицию, и сердце забилось в два раза быстрее от мысли: а что, если это сам доктор ночною порой решил навестить парк и беседку, чтобы проверить, все ли ладно в его королевстве?
— Поздравляю, месье Дюваль, похоже, вы допились до делирия… — пробормотал он, но шага не сбавил, продолжал идти, как заведенный, ощущая все такой же сильный страх и нарастающее возбуждение.
Может быть, причиной был алкоголь, может быть, особенный, ни на что не похожий запах табака, может, мерцающий красноватый свет, навевающий мысли о потустороннем, может, напряжение нервов, или сочетание всего вместе… так или иначе, Жан легко взбежал по широким округлым ступеням — и почти рухнул в душную ароматную темноту, прямо в объятия сильных мужских рук, во власть теплых, чуть шершавых губ, пахнущих тем дивным табаком и почему-то мятой, и застонал от страстного желания, охватившего все тело, с головы до пят, мгновенно превратившего член в камень, пронизанный живыми нервами.
— Ты! Ты!.. Ты взял его… Возьми… Возьми и меня тоже! — хрипло зашептал он, тычась лбом в широкую грудь, обтянутую легким пуловером, шаря руками по животу и бедрам Кадоша, спеша поскорее добраться, расстегнуть ремень и пуговицы — и не препятствуя, нисколько не препятствуя этому Авриэлю — или Самаэлю (2) — еврейскому демону раздевать его самого, чтобы овладеть плотью и пожрать душу…
Комментарий к Глава 7. Виноградники Соломона1 в деловом этикете руку первой подает женщина, но в бытовом общении это может сделать и мужчина.
2 Авриэль, Самаэль – демоны в еврейской мифологии. Авриэль считается управляющим всеми грехами мира, Самаэль – фактически сам Сатана.
Немного визуализаций:
1. Доктор фон Витц:
https://c.radikal.ru/c01/1806/bc/3c111e11960e.jpg
2. Мирей Бокаж:
https://d.radikal.ru/d37/1806/02/6f4963bb6e1b.jpg
3. Новый имидж доктора Дюваля:
https://b.radikal.ru/b28/1808/4f/2dc0c0371242.jpg
(радикальная смена имиджа и замена актера, поскольку был найден идеальный аватар в лице Киллиана Мёрфи!)
4. Соломон Кадош:
https://d.radikal.ru/d33/1806/0a/981bfabeb41d.jpg
====== Глава 8. Когда дьявол приносит розы ======
Не скоро совершается суд над худыми делами;
от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло.
Экклезиаст
Голос возлюбленного моего!
вот, он идет, скачет по горам, прыгает по холмам.
Песнь Песней
— Доброе утро, доктор Дюваль. Как вы себя чувствуете?
Мужской голос — хрипловатый баритон, спокойный и холодноватый — был первым осознанным звуком, проникшим в уши Жана после долгих часов беспамятства. Он ощутил, что лежит ничком на кожаном диване, уткнувшись лицом в большую жесткую подушку, и одежды на нем явно больше, чем должно быть на человеке, мирно уснувшем у себя дома.
Дюваль застонал, попытался пошевелиться и разлепить веки, но в голове как будто разорвалась петарда, и Жан едва не потерял сознание от боли. Такого чудовищного приступа мигрени с ним не случалось много лет, ни разу с тех пор, как он напился до полного изумления на студенческой вечеринке по случаю окончания университета.
— Аспирин… ради всего святого, дайте аспирин!.. — промычал он, борясь с тошнотой, и слепо зашарил рукой по воздуху в тщетных поисках хоть какого-то средства для облегчения своих мук.
— Вот, возьмите. Это, правда, не аспирин, а моя собственная находка для подобных случаев. Вам сразу полегчает.
Дюваль попытался ухватить холодный скользкий стакан, но пальцы тряслись, как после удара током, и чудодейственное снадобье едва не оказалось на ковре. Неведомый ангел хмыкнул — не насмешливо, а сочувственно — и сказал очень мягко:
— Позвольте я вам помогу.
Это была не просьба: стальные руки крепко ухватили Жана подмышки, приподняли, усадили, прислонили к спинке дивана, а в следующее мгновение ему бесцеремонно открыли рот и влили внутрь что-то напоминающее жидкий соленый огонь с ароматом коньяка и привкусом устричного соуса. (1)
— Мммммммм!!! — Дюваль испугался, что у него сейчас сгорит пищевод и лопнет желудок, но следом за перечно-коньячным пламенем потекло что-то густое и обволакивающее, похожее на желток, а еще через несколько мгновений мутная дурнота отступила, словно ее и не было, и
