— Какого черта ты … — начал было художник, но Ирма не дала ему договорить:
— Нет, Эрни, это ты объясни, какого черта с тобой творится? Когда ты снова начал делать такие потрясающие вещи, кто тебе подкидывал безумные идеи, чертов ты гений эротического жанра, пророк новой сексуальности? Кресты, гробы, часовни, красотки-вампирши, пьющие кофе в кабинете психоаналитика — неплохо для разгона, Роджерсы подобное обожают, ты мог бы сделать подарочные колоды карт для хэллоуиновских вечеринок и салонов эзотерики, но дальше… Новое прочтение Соломоновых притч, такое сочное, чувственное, эта история из Песни Песней, на современный лад, провокационнее, чем Уайльдовская «Саломея»! Это же гарантированный аншлаг в галерее и шум в прессе, и… ты хоть понимаешь, сколько мы можем заработать на издании серии? О-о, Эрни, как я рада, этот твой психоаналитик действительно гений, раз сумел вывести тебя из депрессии, только скажи — когда, когда ты только успевал над этим работать? …
— Дай сюда! — он выхватил у нее из рук альбом и принялся собирать остальные, борясь с желанием как следует отхлестать Ирму поясом кимоно за ее бесцеремонность; но искреннее восхищение женщины его работами все-таки изрядно польстило самолюбию художника. — Это наброски с Ривьеры… Я толком и не работал над ними, так, собирал все, что приходило в голову.
— Не держи меня за идиотку! — она вцепилась ему в бедра и попыталась развернуть к себе, подтащить поближе. — Ты уже два года не брался за серии, почти не писал с натуры, ты даже композицию для дурацкого негритянского сервиза миссис Рид вымучивал три месяца — и хочешь меня убедить, что эти шесть альбомов родились за одну неделю?
— Не за неделю. За четыре дня. Успокойся, Ирма, к тебе и к твоему салону это все равно не имеет никакого отношения, равно как и к Роджерсам с их галереей.
Эрнест освободился от ее захвата, взял альбомы и унес их в соседнюю комнату, служившую ему одновременно спальней и домашней мастерской. На обратном пути он заглянул на кухню, чтобы захватить мартини и два бокала.
Ирма терпеливо ждала, следя за всеми его передвижениями, и сердце у нее частило так, что впору было просить не мартини, а успокоительные капли. Он не спешил возобновлять беседу, и ей снова пришлось первой броситься в схватку:
— Эрни, что ты хочешь сказать? Что значит — не имеет ко мне отношения?.. Мы с тобой все-таки компаньоны… ну, почти, детали не столь важны. Ты не забыл, что обещал мне эксклюзивные права на все новые работы по графике?..
— Опять про деньги… — он устало закрыл глаза и приложил ко лбу холодный стакан. — Ты вообще способна думать и говорить о чем-нибудь, кроме фунтов, шиллингов и твоего драгоценного салона?
— Да, про деньги! — с обидой выкрикнула она. — Про что же мне еще думать, если только благодаря мне, моим связям, моему чутью на классные вещи, все держится на плаву! Только благодаря мне у тебя есть все эти заказчики!..
Эрнест вздохнул, подошел к дивану, сел рядом с Ирмой и посмотрел ей в глаза:
— Ты потрясающая женщина, Ирма, — голос его теперь звучал очень мягко, проникновенно, без всякого вызова — Талантливая, сильная, и у тебя действительно прекрасный вкус. Я очень благодарен тебе, правда. Но теперь наши пути расходятся, мы не компаньоны и никогда не были ими, ты это знаешь. Я уезжаю во Францию.
— Надолго?
— Надеюсь, что навсегда.
Она не верила своим ушам.
— Ты что, подписал контракт с кем-то во Франции? Только не говори, что собираешься вернуться на киностудию!.. Это полный бред!
— Насчет киностудии я пока не думал, но дело совсем не в ней. Просто я встретил человека, которого искал и ждал всю мою жизнь.
— И кто же он?
— Царь Соломон.
Комментарий к Глава 6. Ласточки и вороны 1 ты мне безумно нравишься, я схожу по тебе с ума (иврит)
2 я умираю по тебе (иврит)
3 игра со звучанием: сале – соленый, солей-солнце, имя “Соломон” по-французски звучит как “Салман”.
4 ахав шэли – мой любимый (иврит)
5 Медиация в гражданском праве – это форма альтернативного урегулирования споров с помощью посредника, помогающего сторонам прийти к консенсусу. Медиатор вырабатывает определённое соглашение, опираясь на свои знания, опыт и умения. Главные особенности процедуры – принципы добровольности, равноправия, конфиденциальности и взаимоуважения сторон, а также нейтральности и беспристрастности самого медиатора.
И немного визуализаций:
1. Соломон в момент прощания с Эрнестом:
https://c.radikal.ru/c35/1806/1a/29e20a77dd60.jpg
2. Ирма Шеннон:
https://d.radikal.ru/d17/1806/90/7873d362f4a7.jpg
3. Эрнест (любовь не только окрыляет, но и молодит, в общем, виконту повезло с генетикой))
https://d.radikal.ru/d39/1806/58/0cdaf4c02819.jpg
4. Прикид Соломона на встрече с Бертье:
https://d.radikal.ru/d28/1806/66/5af5b35f83ac.jpg
====== Глава 7. Виноградники Соломона ======
Как птица, покинувшая гнездо свое, так человек, покинувший место свое.
Книга Притч Соломоновых
Поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе.
Песнь Песней
Парикмахер в последний раз коснулся расческой головы Дюваля, любовно осмотрел дело рук своих, бережно расстегнул пелерину и столь же бережно стряхнул волоски с шеи клиента:
— Ну, вот, месье, принимайте работу… Очень элегантно и свежо! Вы прямо снова юношей стали!
— Благодарю, — сказал Жан в своей обычной суховатой манере, вглядываясь в отраженного в зеркале моложавого, выбритого, модно подстриженного и сексуального субъекта, и не мог поверить, что смотрит на самого себя.
Мастер, ожидавший более эмоциональной похвалы, разочарованно поджал губы, но быстро нашел оправдание для сдержанности посетителя: как-никак, месье Дюваль — доктор, и не просто доктор, а психиатр, вот и привык контролировать душевные порывы, «держать лицо».
— Рад был помочь, месье. Надеюсь, вы станете постоянным гостем нашего салона.
Сладкая улыбка цирюльника намекала на чаевые сверх прейскуранта, и Дюваль на сей раз не обманул его надежд, расплатился щедро, однако уклонился от попытки втянуть себя беседу, неловко попрощался и покинул «Пещеру Сезам» с такой поспешностью, точно сбегал с места преступления.
Дальнейший путь его лежал в центр Ниццы, в филиал Галереи Лафайет, где он провел по меньшей мере четыре часа, бродя по бутикам известных брендов мужской одежды, и последовательно выбирал и покупал все, что ему нравилось, начиная с туфель, носков и нижнего белья, заканчивая костюмом для вечерних «выходов в свет» и ремешком для часов.
Впервые за пятнадцать лет он предпринимал подобную авантюру — без оглядки на бюджет и, самое главное, без присутствия жены. Сесиль всегда лучше него знала, что модно, что не модно, что практично, а что — на один сезон, какой галстук подходит к рубашке, и сколько они должны потратить. В результате Жан имел удобный, практичный и умеренно-дорогой
