Он безропотно удалился. Я хмуро смотрела ему вслед, на сердце было тяжело. Еще один мятеж. Я решила снова позвать его к себе после приема делегации.
— Вам надо быстро принять ванну и переодеться, — сказала Химена.
— На ванну нет времени, — ответила я, направляясь к атриуму.
— Вы не можете сами одеться с такой раной!
Я выхватила мазь у нее из рук.
— Я нанесу мазь, а ты приготовь мое платье и развяжи корсаж. — Мазь была густая, коричневая, по консистенции нечто среднее между воском и финиковым джемом.
Химена положила руку мне на плечо и подняла с пола мое платье, которое уронила Мара.
Я склонилась над Марой и двумя пальцами зачерпнула мазь.
— Не надо, Элиза, — запротестовала Мара. — Вы моя королева. Вам не следует…
— Перестань. Мне мазать саму рану или вокруг?
— То и другое. Мазь дезинфицирует. Будет жечь, но… Все нормально, если вы хотите подождать…
Я начала мазать рану, и Мара зашипела от боли.
Кожа ее оказалась очень странной на ощупь, бугорчатой и жесткой, совсем не похожей на кожу. Но она была теплой, как положено, и так же кровоточила. Я осторожно помассировала кожу по краям раны, стараясь не замечать, как мазь смешивается с кровью. Я не позволяла себе чувствовать отвращение и думала, что Мара была ранена из-за меня. Она сделала это для меня.
Мара не издала ни звука, только запрокидывала голову назад и щурила глаза.
— Ваше платье готово, — сказала Химена.
Я похлопала Мару по плечу и пошла мыть руки. Химена быстро одела меня и повела к кровати. Рана мои еще недостаточно зажила, и я не могла наклоняться, поэтому она натянула мне чулки. Я тем временем вынула шпильки, державшие мои косы, и распустила волосы.
Думая о Маре, сидящей на полу в атриуме, я сказала:
— Мажордом прав, так ведь? Мне нужно больше двух фрейлин.
— Служить вам нетрудно, дитя мое. Но время от времени, когда надо спешить или когда что-то идет не так, например, сегодня, — да, было бы славно иметь еще одну прислужницу. Может быть, двух. — Она надела на меня пару мягких кожаных туфель.
Вокруг меня и так было предостаточно стражников и постоянных посетителей. Было так хорошо иногда уединяться в атриуме всего с двумя фрейлинами, которые, кроме прочего, были моими добрыми друзьями. Я не могла и представить себе, что среди них будет новая незнакомая дама. Но когда Химена расчесывала мне волосы и втыкала в них перламутровый гребень, я сказала:
— Я скоро поговорю об этом с мажордомом.
Она поцеловала меня в щеку.
— Сделайте так, как вам будет лучше.
Она помогла мне встать.
— Ты останешься здесь с Марой?
— Я уверена, что и без меня с ней все будет в порядке.
Я открыла было рот, сказать, что это не вопрос, а приказ, но в последний момент решила вести себя помягче.
— Мне будет спокойнее, если ты останешься с ней, — и я повернулась, делая знак стражникам следовать за мной.
Мы вышли в коридор, я в тесном окружении солдат, скрипящих кожаными доспехами и звенящих мечами.
Лорд Гектор догнал нас, когда мы завернули за ближайший угол. Стражники расступились, так, чтобы он мог идти рядом со мной.
— Я только что узнал о делегации, — сказал он. — Как вы себя чувствуете?
— Здоровой и радостной в предвкушении встречи со старыми друзьями. — Мы вышли на широкую лестницу, и я с радостью оперлась на предложенную им руку.
— Не могу привыкнуть к мысли, что Космэ — королева, — сказал он. — Я все еще представляю ее себе в чепце горничной.
Думая о ней, я улыбалась.
— А я все еще вижу ее в кожаных ботинках и плаще, ухаживающей за ранеными и обучающей младших обращаться с перевязками.
— Она всегда была удивительно способной, — сказал он.
— Да. — Я много раз мечтала о том, чтобы быть такой же способной, как Космэ.
Когда мы дошли до гостевой комнаты, стражники расступились передо мной, чтобы я могла сама постучать в дверь. Мне открыл мальчик-подросток, и я не узнала его до тех пор, пока лицо его не посветлело при виде меня.
— Это королева Элиза, — сказал он кому-то через плечо.
Я пожала ему руку.
— Как ты вырос, Маттео.
Он шагнул в сторону, и мы вместе прошли в комнату, по пути он поспешно сказал:
— Мне будет четырнадцать в следующем месяце!
Комната была по размеру почти такая же, как моя, с двумя большими кроватями вместо одной. Ванная была скрыта за бархатными шторами, но я увидела край уборной и большую деревянную ванну с ручками.
Знакомый голос сказал:
— Здравствуй, Элиза, — и кто-то раздвинул шторы.
У меня дыхание перехватило при виде улыбающегося отца Алентина, однорукого священника-бунтаря, ставшего моим учителем в пустыне. На нем было традиционное одеяние из грубой шерсти и, как обычно, пустой рукав был привязан к плечу.
Алентин дружески обнял меня.
— О, моя дорогая девочка, — сказал он. — Сколько лет, сколько зим. — Он обращался ко мне так просто, будто я была обыкновенная девушка, а не королева, и мне это было приятно.
Я прильнула к нему, вдыхая пыльный запах его шерстяного платья. Я закрыла глаза.
— Рада видеть вас, — сказала я.
Он пробормотал:
— Я молился за тебя каждый день.
Я сделала шаг назад.
— А я за вас. Как Космэ?
— Борется с ограниченностью ресурсов, чтобы укрепить положение правительства и разместить гарнизон на границе с инвирнами. Рычит на всех, кто встает у нее на пути. Ставит знатных господ на место.
— Ну, значит, как обычно.
— Она шлет тебе свою любовь. Она сказала бы «уважение», но это то же самое.
Я улыбнулась. Было время, когда Космэ испытывала ко мне не так много уважения.
Лицо Алентина стало серьезным.
— Элиза, есть еще кое-что. О чем тебе следует знать.
