Я почти не пользовалась кабинетом после смерти Алехандро. Это была светлая комната, отделанная деревянными панелями, с двумя длинными окнами, заставленными растущими в горшках папоротниками. Я не чувствовала себя в ней как дома. Сидя за столом, я казалась себе самозванкой, играющей в королеву. Но все же в кабинете было лучше, чем в моем огромном гулком тронном зале с троном, на котором у меня всегда болела спина.
Гектор занял место у моего правого плеча, конде Эдуардо — у левого. Охранники выстроились у окон и дверей. Секретарь сел в углу за маленький столик, приготовившись записывать. Я видела только его макушку из-за кипы документов на столе. Я должна просмотреть и подписать их все. Я старалась не обращать внимания на эту кипу — надо было подумать о другом.
Сердце у меня тяжело билось в ожидании. Как должна королева говорить с поклонником? Когда я была принцессой Ороваля, я была толстой и одинокой и питала нездоровую склонность к пыльным рукописям. Желающие взять меня в жены тогда говорили не со мной, а с моим отцом.
Теперь я стала королевой, которая все решает сама. Каждому претенденту будет что-нибудь нужно — новый титул, расширение торговых возможностей, или, может быть, просто власть. И хотя они станут утверждать обратное, никому из них не буду нужна я сама.
Я не знала, как справиться с приличествующей случаю игрой флирта и намеков, которая всегда предшествует подобным соглашениям. И вообще как ориентироваться в этом лабиринте переговоров о замужестве. Я не хотела допускать ошибок и давать конде Эдуардо повод вмешиваться и помогать мне.
— Он идет, — сказал стражник.
Я выпрямилась на стуле, пытаясь выглядеть как королева.
Вошел толстый, как бочка, человек с редеющими волосами. Глаза выпучены, выражение решительное. Капельки пота блестели над его выступающей вперед верхней губой. Он низко поклонился.
— Ваше величество, — сказал конде Эдуардо мне на ухо. — Могу я представить лорда Лиано из Альтапальмы?
Я бросила на него хмурый взгляд. Я ожидала конде Тристана.
— Я взял на себя смелость внести небольшие изменения в ваше расписание, чтобы мы могли поприветствовать моего доброго друга, — объяснил Эдуардо. — Я знаю, как вы жаждете знакомства с северными лордами.
Я не знала, протестовать или притвориться благодарной. Неужели здесь, в Гойе, принято, чтобы каждый вносил изменения в расписание монарха?
Я заставила себя успокоиться и сказать:
— Добро пожаловать, лорд Лиано. Рада видеть вас.
Он выпрямился, но ничего не сказал. Неужели мне предстояло самой направлять беседу?
— Лорд Лиано будет править графством Альтапальма, пока его старший брат не произведет на свет сына, — вмешался Эдуардо. — Он благочестивый хранитель Святых Даров и увлеченный охотник.
— Дикие кабаны, — выпалил Лиано. — Я выиграл ежегодный турнир три года подряд.
Я все смотрела на его мокрую верхнюю губу.
— О. Это… впечатляет, — сказала я.
Он всем телом подался вперед.
— И я снимаю с кабанов шкуры! Мои кожи настолько мягкие, что из них можно шить одеяние для верховой езды даже для знатных дам. Я сам делаю все охотничье оружие. И… — Он гордо выпрямился. — Я почетный член Общества защиты кабанов как домашних животных.
— Как изысканно, — пробормотала я, порядком изумленная услышанным. Я не могла выйти замуж за этого человека. Никогда. Даже для спасения моей страны. Лучше уж отречься.
Кто-то постучал в дверь, и лорд Лиано подпрыгнул.
Охранник открыл дверь. После краткой приглушенной беседы он сказал:
— Простите меня, лорд-конде Эдуардо, но вашу милость просят по срочной надобности. Это связано с письмом из дома.
Эдуардо побледнел. Он быстро извинился и поспешил к двери. Я наконец вздохнула спокойно. Спасибо, Химена.
Я снова повернулась к лорду Лиано.
— Я вынуждена прервать нашу встречу, милорд. Боюсь, мой дорогой друг конде чрезмерно поспешил, пригласив вас, — через минуту у меня назначена другая встреча.
Выражение его лица стало трагическим, как у ребенка, у которого отняли любимое лакомство, и я поспешно добавила:
— Но я буду счастлива обсудить с вами… охоту на кабанов в следующий раз. Вы останетесь в городе до праздника Освобождения?
Он поклонился.
— Конечно, ваше величество.
— В таком случае мы скоро встретимся с вами.
Когда он ушел, я повернулась к Гектору, изо всех сил сдерживавшему смех.
— Я не могу, Гектор. Только не за него.
— Вы достойны лучшего, — согласился он.
Снова раздался стук, снова негромкий разговор, и охранник распахнул дверь перед конде Тристаном.
Маленький человечек с пышными рукавами и в шляпе с плюмажем появился в дверях и отвесил размашистый поклон. Я уже собиралась поприветствовать его, когда он возвестил:
— Представляю вам его милость конде Тристана, искусного наездника, воина и гордость Сельварики.
Ах, значит, это просто герольд.
Он отошел в сторону, и в дверях показался другой человек. Он был среднего роста и телосложения и двигался с нарочитой грацией танцора. Его черты показались мне слишком тонкими, чтоб его можно было назвать красивым, а черные волосы, вьющиеся на затылке, — слишком ухоженными, но глаза его светились умом и теплотой. Он оказался моложе, чем я думала. Я с удивлением обнаружила, что улыбаюсь ему столь же смущенно, как и он мне.
Он поклонился, выпрямился, устремил на меня пристальный взгляд.
— Здравствуйте, — сказала я с запинкой. — Добро пожаловать.
— Спасибо. Э… ваше величество. Это… Вы… — Он печально покачал головой. — Простите. Обычно я более ясно выражаюсь. Просто вы гораздо прекраснее, чем я предполагал.
Я прищурилась, пытаясь определить степень его искренности. Боковым зрением я заметила, как Гектор переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди.
Я решила быть откровенной.
— Не будьте смешным, ваша милость. И вы и я знаем, что мой двор признал меня некрасивой.
Он решил ответить столь же искренне.
— Это правда. Ходят слухи о вашей полноте, склонности к
