Я указывала прямо на торнадо, которое было совсем близко.
Капитан уставился на меня, пораженный ужасом. Борода его облепила лицо, и казалось, я смотрю на Гектора, но страшного, темного. Он начал было возражать, но тут один из матросов подлетел к штурвалу.
— Вода у третьей черты. Мы не успеваем вычерпывать.
Лицо Феликса немного смягчилось, он понимающе кивнул, и матрос исчез так же быстро, как появился. Капитан закрыл глаза, погладил рукой штурвал. Он молился, шевеля губами, и я понимала, что он готовится к смерти.
Одной рукой держась за Гектора, я прижала вторую к животу. Мешала веревка на поясе. Я сдвинула ее вниз, чтобы освободить амулет, и поцарапала кожу через промокшую рубашку.
Я сжала пальцами амулет. Что же мне делать? Я знаю, что должна верить, но, Господи, это же невозможно.
Корабль вдруг встал ровно, хотя ветер дул со всех сторон. Это торнадо, более сильное, чем волны, заставляло замереть воду вокруг себя, перед тем как всосать ее в свой дикий вихрь.
Гектор повернулся так, что я сидела между его ногами. Он держался одной рукой за перила, а второй держал меня так, будто мог защитить от надвигающегося ужаса.
Я отклонилась назад и сказала ему на ухо:
— Помолитесь со мной.
— Я молюсь.
Я нашла его руку и, взяв ее в свою, прижала его пальцы к амулету. Держа их так, я произнесла:
— «Блажен идущий путем Господним. Да не уклонится он ни вправо, ни влево, ибо Десница божия ведет его».
Гектор тоже говорил что-то, хотя я не слышала слов. Сила нашей совместной молитвы укрепляла меня.
— «Да не дрогнет победитель, — говорила я, и тепло разливалось по телу, переполняя меня. — Да не собьется он со своего пути. Да не убоится он пути сквозь мрак и тьму, ибо Десница божья…»
Раздался треск, более громкий, чем шум урагана. Я открыла глаза и увидела, что торнадо переломил бушприт пополам. Дождь иглами колол мне глаза и щеки. Еще мгновение, меня унесет и смоет в море.
Рука Гектора скользнула под мою рубашку, он нашел пальцами амулет и осторожно прижал к нему ладонь. Я накрыла его руку своей.
— «Да не дрогнет победитель, — сказал он мне на ухо. — Да не собьется она со своего пути. Да не убоится она пути сквозь мрак и тьму, ибо Десница божья защитит ее и приведет к победе».
Тепло внутри меня превратилось в настоящий пожар. Тело пылало от жара, желания и отчаяния. Амулет горел огнем, дрожал от избытка энергии. Господи, я хочу жить. Я хочу, чтобы все мы остались живы. Что мне делать? Почему ты привел нас сюда?
Снова треск, и парус разорвался надвое. Корабль начал поворачиваться вокруг своей оси.
А потом я почувствовала их, будто кто-то тянул за тоненькие ниточки у меня внутри. Я не видела, но чувствовала их, будто блуждающие огоньки мерцали на ветру, будто смотрели на меня отовсюду. Это было знакомое ощущение, знакомое с самого детства.
Молитвы.
В тот момент все на корабле молились, в этом я была уверена. И все эти горькие, отчаянные молитвы летели ко мне, питая амулет своей силой.
Торнадо ударил в борт корабля. Доски и щепки полетели в разные стороны.
Гектор запнулся. На секунду его объятия ослабели, а потом сжались еще сильнее. А потом его холодные мокрые губы прижались к моей щеке.
Он сказала:
— Я люблю вас, Элиза.
Что-то внутри меня надломилось. Мир на мгновение вспыхнул ярче дневного света — обломки корабля взлетели на воздух, а еще выше смутно виднелась огромнейшая волна, страшная и черная — а потом осталась лишь тьма, тишина и покой, будто пришла смерть.
Я ничего не видела. Я не чувствовала ни рук, ни ног. Я ничего не слышала. Будто тело мое перестало существовать, и лишь сознание осталось в пустоте.
А потом я почувствовала, как бьется сердце. Бьется по-настоящему. Нет, два сердца, мое и Гектора, бились в унисон.
А потом не осталось ничего.
25
Я лежала на боку, на дощатой палубе. Гектор лежал рядом, будто защищая меня своим телом.
Было очень тихо и светло, так светло, что резало глаза. Легкий ветерок с ароматом гибискуса овевал лицо. Кричала чайка, то громче, то тише.
Чайка!
Я поднялась и села.
Матросы лежали на палубе вокруг меня. Я подумала, что все они мертвы, но тут заметила какое-то движение у штурвала. Это был Феликс. Его огромная борода зашевелилась, он что-то проворчал и приподнялся с пола. Остальные тоже задвигались.
Живы. Все остались живы.
Я посмотрела на Гектора. Лицо его было таким спокойным во сне. Таким мирным. Таким молодым. Прежде чем я осознала, что делаю, я провела пальцами по его бровям, вниз по щеке, вдоль скулы, где выступила капля крови. Его задело обломком, и щепка вонзилась в щеку, должно быть, когда налетел торнадо.
Я встревожилась и нагнулась ближе к нему, чтобы проверить, что он дышит. Вдруг его ранило обломками. Вдруг его пронзило…
Его ресницы затрепетали.
— Гектор?
Увидев меня, он вздохнул с облегчением.
— Мы живы, — прошептал он.
— Ну ведь я же приказала вам жить.
Он сел и огляделся кругом.
— Как?
— Понятия не имею. Мне кажется, это как-то связано с молитвами, переданными через мой амулет. Не двигайтесь. Я вытащу вот это. — Придерживая одной рукой его подбородок, я другой потянула занозу. Она торчала ровно настолько, чтоб я могла ее ухватить. Я тянула осторожно, под тем же углом, под каким она вонзилась.
Он даже не вздрогнул.
Заноза оказалась длиннее, чем я думала — с фалангу моего указательного пальца. Когда я вынула ее, выступила кровь.
Я хотела было стереть кровь пальцами, но он взял мою руку, поднес к губам и поцеловал.
