— В следующий раз не зевай, — раздался довольный голос наставника прямо над головой скорчившегося парня.
Острая, пронзительная боль сковала тело и разум Малькома. Он едва ли мог пошевелиться, или связать воедино несколько простых слов. Дышать все еще было трудно, приходилось прикладывать небольшие усилия, но это все же лучше, чем вообще ничего. Потихоньку боль в правом боку сосредоточилась в одном месте.
Прошло еще пару минут, прежде чем парень смог подняться на ноги. Мальком злился на себя за то, что оплошал и позволил мастеру-переводчику задеть его, и на наставника за то, что тот так спокойно врезал тренировочным мечом, как будто специально стараясь сломить Томаса еще до боя.
— Теперь ты, иноземец. — Эльф протянул клинок демону. Тот, ни секунды не колеблясь, взял оружие, встал в боевую стойку напротив человека. И все началось сначала.
Бой с демоном отличался только тем, что товарищ по несчастью щадил Томаса: он прекрасно владел мечом, поэтому наносил быстрые, но слабые удары. Наставнику это же, конечно, не нравилось, но кто станет перечить тому, чье превосходство опасно оспаривать? Никто. Даже столь опытный воин, как эльф.
Тренировки продолжались до самого вечера. Малькому удалось только пару раз отдохнуть, когда мастер-переводчик вставал против демона. Наблюдать за их боем было одно сплошное удовольствие. Каким бы быстрым ни был наставник, иноземец легко предугадывал его движения и играючи уклонялся. После непродолжительного и безрезультатного размахивания деревянным мечом, эльф переключался на парня и на нем вымещал накопленную во время поединка с демоном злобу.
К вечеру Томас перестал чувствовать свое тело и совершенно вымотался. Любое движение провоцировало острую боль в ушибленных местах, а болело все. Мальком мечтал лечь на мягкую постель, забыться крепким сном, и не важно, что живот постоянным урчанием срочно призывал набить брюхо сочной (даже сырое крысиное мясо теперь казалось аппетитным деликатесом) едой. Тренировки отняли последние силы, поэтому парень справедливо полагал, что сейчас едва ли способен долго шевелить челюстью.
— Вот в том здании, почти в самом конце — вход в термы. — Мастер-переводчик показал на одноэтажное кирпичное сооружение. Мальком поначалу принял его за бараки, где спят гладиаторы, а все оказалась иначе.
— Термы? — растерянно переспросил Томас. — То есть римские бани?
— Да! Что здесь непонятного? — И снова эльф посмотрел на человека так, как будто перед ним надоедливый любопытный ребенок, не понимающий простых вещей.
«К ним явно попадали люди из очень разных эпох, — догадался парень. — Видать, мы здесь не настолько редкие гости».
— У меня есть к вам один вопрос, — зашел издалека Мальком, пока они шли к входу в термы.
— Спрашивай, — повелительно-радушным голосом разрешил наставник.
— Как часто в ваш мир попадали мои сородичи? — вежливо поинтересовался человек.
— В библиотеке Совета Четырех сохранилось не так много древних анналов и манускриптов, где говорилось о иноземцах. Летописцы и историки рассказывают историю нашего города Архейма, его постройку и то, как объединились четыре враждующих народа под одним флагом, дабы навсегда прекратить внутренние раздоры и кровопролитные войны. — Мастер-переводчик на секунду остановился и посмотрел на почерневшее небо, где неохотно по одной зажигались яркие звезды, образующие совсем иные, незнакомые взору Томаса созвездия. — В первый раз я познакомился с иноземцами, когда выбрал для себя профессию переводчика. Наш наставник оказался мудрым дворфом, чей воинственный народ славился превосходными воинами и стратегами, но никак не тягой к знаниям. Его звали Диол из дома Торнов, древнего знатного рода. Одним из четырех Урланов, что основали Архейм и объединили враждующие народы, был дворф по имени Торн. Именно с него берет свое начало дом Торнов.
— Никогда бы не подумал, что некто может знать свой род настолько хорошо и сказать, кем были его предки, — признался Томас. Он всегда завидовал тем, кто мог хоть что-то рассказать о себе, о своем происхождении и чья кровь течет в их жилах. Удивительно иметь длинную родовую историю, особенно когда твои предшественники смогли чем-то отличиться и даже оставить значимый след в истории. Даже если это история какого-нибудь небольшого города.
— У нас чтят предков, поэтому даже бедные и незнатные семьи ведут родословные, — объяснил эльф.
Позади них стоял демон. В наступающих сумерках черты его лица приобретали слегка жутковатый вид, будто он не живое существо, а галлюцинация, вызванная тяжелой болезнью, когда больной балансирует над пропастью под названием «смерть».
— Диол предлагал нам выбрать один основной язык и один дополнительный, если хотим стать мастерами-переводчиками, как он, — продолжил рассказывать свою историю наставник. Возле входа в термы начали собираться гладиаторы. Они по очереди проходили внутрь, так как в дверь все два десятка воинов не смогли бы пролезть, даже если каждый из них будет намазан маслом.
— И какой же вы выбрали основным? — любезно спросил Томас.
— Человеческий, — гордо сказал эльф. — В личной библиотеке Диола хранились десятки манускриптов и летописей, рассказывающих о первых появлениях иноземцев. И большая часть историй была посвящена твоим сородичам.
Откровение мастера-переводчика расставило все по местам. Наставник в некотором роде восхищался людьми — Мальком видел это в горящих от волнения глазах эльфа. Он мысленно возвращался в тот день, когда впервые сделал самостоятельный выбор, последовав зову сердца, а не родительскому велению.
— Почему именно человеческий?
— В тех манускриптах я натолкнулся на любопытные записи, которые свидетельствовали о впечатляющем многообразии вашего мира, — возбужденно заговорил мастер-переводчик. — Один из тех, кто делал записи, говорил о десятках различных языков, существенно отличающихся между собой, а второй после него писал, что некоторые известные нам диалекты иноземцев сильно изменились, что являлось прямым доказательством развития.
— Так и есть. Раньше, к примеру, во время Римской империи все говорили и писали на латыни, а теперь это мертвый язык, — заметно оживился Томас.
— В самых первых анналах, рассказывающих о появлении первых иноземцев, есть кое-какие упоминания о римлянах и латыни! — радостно воскликнул мастер-переводчик, подняв палец вверх. — Того человека звали Гай Антоний. Он называл себя архитектором. Именно Гай построил в Архейме первые термы.
«Не хило мы повлияли на культуру и архитектуру этого мира!» — Томас присвистнул от удивления.
— Амфитеатр тоже построил Гай? — При серебристом сиянии неполной луны великолепное сооружение римской архитектуры казалось чем-то нереальным, будто являлось отголоском давно забытого и далекого прошлого, покрытого бледно-темной пеленой.
— Он
